Лайлу держали в лаборатории уже четыре дня, и вечная стерильность, мягкий приглушенный свет и унылая белизна этого заведения напоминали девушке больничную палату и начинали порядком раздражать. К тому же, одна стена, кажется, была сделана из стекла или чего-то подобного, из комнаты сквозь него ничего не было видно, но Миллер подозревала, что снаружи помещение прекрасно просматривается. Мысль о том, что за ней неустанно наблюдают, как за букашкой под микроскопом, доставляла определенный дискомфорт.
Вообще, Лайла слабо представляла, что она здесь делает. С тех пор, как месяц назад у нее обнаружили ген-Икс, вся жизнь Бабочки превратилась в череду медицинских процедур:  девушка заполняла различные бланки и анкеты, не менее десятка раз сдала кровь, прошла обследование на томографе, а также сделала несколько энцефалограмм, результатом которых стал целый ворох бумажных лент с корявыми линиями. За время пребывания здесь Бабочку ни разу не выпустили из «куба», как про себя окрестила свою временную обитель Лайла, и не предоставили никаких возможностей для связи с внешним миром, не разрешили оставить и мобильный телефон. На все вопросы лаборанты отвечали вежливо, но неопределенно, мастерски избегая конкретики. Все то немногое, что Бабочка знала об этом месте, ей рассказала миссис Чарнофф, директор детского дома: «Тебе не о чем беспокоиться, дорогая, с тобой не случится ничего плохого. Эти люди – отличные специалисты, медики и ученые! Ты ведь сама понимаешь, что твой случай…Просто уникальный. Поверь, если бы я думала, что они причинят тебя вред, я бы никогда на это не согласилась. Просто тебе какое-то время придется побыть там, ладно?»
Ладно.
В целом, за исключением состояния практически абсолютного неведения, Бабочку устраивало все: обращались с ней сносно, кормили три раза в сутки полудиетической, но вкусной пищей, а одиночество Лайлу не тяготило. Обстановка в «кубе» была минималистичной, но максимально функциональной: кровать, стол со стулом, небольшой шкаф. Был даже маленький холодильник, а одну из стен украшала плоская панель телевизора. Да что там говорить, у Бабочки теперь была собственная душевая, и, в отличие от душевых приюта, там табунами не носились обнаглевшие мокрицы, а из кранов не текла ржавчина вместо воды. Но что больше всего радовало девушку: возможность, наконец, отдохнуть от остальных воспитанников приюта и их вечных издевательств. На прошлой неделе Лайле снова устроили отличную взбучку, воспоминания о которой до сих пор отдавались приглушенной болью в области ребер.
Сегодня Бабочку еще не мучили никаким процедурами, только с утра заходил лаборант: принес завтрак (овсянка с сахаром, оладьи, стакан молока и зеленое яблоко), спросил Лайлу, как она себя чувствует, прибором с кучей датчиков измерил ей температуру, давление и бог знает, что еще, и удалился. Посему Миллер, предоставленная сама себе занималась всякой ерундой: сделала зарядку, пролистала пару журналов, любезно принесенных ей вчера одним из работников AIM, посмотрела передачу про живность Антарктиды и с удивлением обнаружила, что успела даже немного заскучать без всех этих бесконечных обследований. Правда, скучать пришлось недолго: как раз в тот момент, когда Лайла задумалась, чем бы ей еще заняться, раздался негромкий стук в дверь. Девушка, по-турецки сидящая на кровати, обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как в комнату заходит высокий подтянутый мужчина. Миллер поспешно слезла с койки, поднимаясь на ноги.
- Здравствуй. Я Киллиан. Олдрич Киллиан.
Улыбаясь, он протянул руку для приветствия. Бабочка неловко пожала ладонь Киллиана.
- Здравствуйте. А меня зовут Лайла Миллер, - девушка была абсолютно уверена, что еще не встречалась с этим человекам в стенах исследовательского центра, а идеально сидящий на нем костюм вместо уже привычной глазам белой униформы позволил Лайле сделать вывод, что мужчина не входит в состав работников лаборатории.
Может, юрист какой-нибудь. Небось, сейчас опять придется кучу бумажек подписывать.
Бабочка замялась, переступив с ноги на ногу, не уверенная то ли ей остаться стоять, то ли обмен любезностями уже окончен, и можно снова сесть.

-Очень приятно, Лайла. Скажи, ты давно здесь находишься?
Мужчина уверенным, даже каким-то хозяйским, жестом подвинул стул и уселся на него. Миллер же сочла момент достаточно подходящим для того, чтобы примостится напротив на краешке кровати.
- Пятый день, кажется, - Бабочка неопределенно пожала плечами. Довольно трудно уследить за временем, когда ты почти что круглыми сутками находишься в помещении без окон.
Странный дядька. По виду – так точно из этих, неужто не знает, зачем меня сюда привезли?
- Миссис Чарнофф…э…отправила меня сюда. Из приюта Святой Джоанны, - Лайла чуть склонила голову к левому плечу, прямо глядя Олдричу в лицо. – У меня обнаружили, - девушка на мгновение запнулась, подбирая слова, - какую-то мутацию. Что-то с этими икс-генами, я не знаю. Ваши врачи ничего мне не говорят, мистер…э… Как он там, черт побери, назвался? Киллман? Киллер? Киллиан? Да, точно. Мистер Киллиан. И, честно, говоря, я надеялась, что кто-нибудь объяснит мне самой для чего все это, - неуверенно закончила свою речь Бабочка, опуская глаза в пол.
Блин, если уж ты не знаешь, какого лешего я здесь оказалась, то я вообще стесняюсь спросить, кто знает.
Конечно, у Лайлы были кое-какие предположения на этот счет, но пока что она предпочла оставить их при себе. Честно говоря, ей в голову даже пришла мысль о том, что, возможно, ее собираются препарировать, как лягушонка, на операционном столе. Мысль была бредовая и  достойная сюжета какого-нибудь мелкобюджетного хоррора, навряд ли миссис Чарнофф согласилась бы отдать кого-то из своих воспитанников в жестокие руки патологоанатомов.  Она, может, и не могла полностью заменить детям любящую мать, но все же была женщиной добропорядочной и мягкосердечной, наверное, единственной, кому Лайла могла, может быть не абсолютно, но доверять. Да Миллер и согласилась-то отправиться в AIM только потому, что миссис Чарнофф ее уговорила. Не то, чтобы Бабочка горела особым желанием скорее вернуться в приют, точнее, она не горела им вовсе, но и неизвестность ее пугала.
- А разве Вы не знаете, зачем я здесь? – Лайла сделала особое ударение на «Вы», пытаясь перейти в слабое наступление. Ей почему-то подумалось, что этот человек – ее единственная возможность получить ответы на все вопросы. Ну, или хотя бы на часть из них. Только после того, как вопрос сорвался с языка девушка запоздало испугалась, не слишком ли грубо он прозвучал.
- То есть, я хотела сказать, я думала, Вы пришли, чтобы рассказать мне, - Лайла поняла, что окончательно запуталась, и все дальнейшие ее попытки что-то сказать могут только ухудшить ситуацию. - Я имею в виду, я здесь, и я понятия не имею, как долго меня еще будут тут держать, и что в итоге со мной будет... И меня никуда не выпускают, я даже позвонить не могу, а миссис Чарнофф наверняка волнуется.
Бабочка подняла глаза на мужчину, ожидая его реакции.

Лайла слушала все, что говорил Киллиан с неподдельным интересом. Кажется, она ошиблась в своих первоначальных предположениях – Олдрич явно был хорошо осведомлен о смысле ее пребывания в лаборатории, а значит, был какой-то более значимой персоной, нежели ранее встреченные здесь люди.
Вообще, Бабочка всегда с настороженностью и даже отторжением относилась к окружающим ее людям, но к этому мужчине она начинала проникаться какой-то необъяснимой симпатией. Может быть потому, что он был так открыто дружелюбен, может быть потому, что прямо, не увиливая и ничего не тая, ответил на интересующие ее вопросы, а, может быть, просто потому, что это был первый человек за достаточно долгое время, с которым ей довелось, наконец, нормально пообщаться.
- Я знаю для чего ты здесь. Наверное, хотя бы раз ты да задавалась вопросом: "Откуда взялись мутанты?". И ты тот самый ключ к ответу... Твой ген-х весьма нестабилен, и мои ученые-исследователи пытаются проследить за его активизацией. Это могло бы объяснить, как и когда проявляется мутация у других мутантов...
Твои, говоришь, ученые? Так ты, выходит, важная шишка, да?
Лайла еще раз окинула Олдрича внимательным взглядом. Не то, чтобы мужчина не годился на роль высокого начальства или кто-он-там-есть. Но, подобные люди обычно представлялись Бабочке персонами гораздо более деловыми, надменными. Олдрич на девушку такого впечатления не произвел.
Окончив свою краткую речь, Киллиан поднялся с места, оправил пиджак и шагнул к двери.
- А теперь, если ты не против, я мог бы открыть эту дверь и позволить тебе позвонить твоей воспитательнице, - мужчина сделал приглашающий жест.
Лайла, разумеется, была не против.
Шагая вслед за Киллианом по ярко освещенному коридору, Миллер, не скрывая любопытства, глазела по сторонам, особенно рьяно пытаясь разглядеть происходящее за каждой из приоткрывающейся дверей, каждый раз, когда оттуда кто-то выходил – занятые своими изысканиями исследователи деловито сновали из одного кабинета в другой.  Этим же путем Лайлу водили в медицинский кабинет на томографию, но тогда толком рассмотреть девушка ничего не смогла - в сопровождении строгих лаборантов Бабочка чувствовала себя как под взором тюремных надзирателей, - те были безупречно вежливы и столь же безупречно холодны, и в их присутствии Лайла терялась и смотрела только в пол. Глядя на то, как мужчина уверенно ориентируется в запутанной системе переходов и минует «посты» с цифровыми замками Лайла окончательно утвердилась во мнении, что он действительно далеко не последняя персона во всем этом учреждении.
Короткая прогулка завершилась в комнатушке, по обстановке больше похожей на какое-то средней руки офисное помещение, куда Киллиан завел девушку. При виде Киллиана навстречу из-за стола поднялся молодой парень-дежурный.
Пока Бабочка увлеченно изучала интерьер, Олдрич тихо переговаривался с дежурным, тот что-то неразборчиво отвечал и после непродолжительной беседы извлек из ящика стола старенький мобильный телефон – тот самый, который Лайле не разрешили оставить у себя на время обследования. Девушка с искренней радостью приняла девайс из рук лаборанта, кинув на Олдрича благодарный взгляд. Батарея была разряжена (какая жалость), и девушка привычно сунула мобильник в передний карман джинсов. Парень-лаборант угрюмо взглянул сначала на нее, потом на Киллиана, но ничего не сказал, просто повернулся спиной к посетителям и принялся копошится в каких-то бумагах, изображая крайнюю степень занятости.
Киллиан снова одарил Лайлу такой безупречной улыбкой, что Миллер даже немного смутилась, и указал на телефонный аппарат, водруженный на стол.
- Ты можешь позвонить со стационарного.
- Да, конечно, спасибо, - Бабочка, не заставив себя долго уговаривать, сняла трубку и быстро набрала номер. Через три гудка на том конце провода ответил знакомый женский голос.
- Алло, алло! Миссис Чарнофф, это я, Лайла. Да-да, все в порядке, у меня просто разрядился телефон. Да. Все хорошо. Когда вернусь? Я еще не знаю. «Обычно таких, как ты, держат около двух недель, а потом отпускают домой» - Бабочка немного помрачнела от этой мысли. – Наверное, еще через неделю или полторы. Нет-нет, ничего не нужно. Да. Да, я поняла, спасибо Вам. Конечно. Я еще позвоню. Да, до свидания!
Повесив трубку, Лайла с облегчением вздохнула. Миссис Чарнофф засыпала ее целой горой вопросов, отвечать на которые Бабочка ненавидела так же сильно, как находиться в обществе Эндрю Стиллмана – главного задиры и хулигана приюта Святой Джоанны.  Хотя нет, отвечать на расспросы девушка ненавидела еще больше. Но, в любом случае, ей придется это делать, когда она вернется в детский дом. Обреченно покачав головой, Миллер перевела взгляд на Олдрича, все это время наблюдавшего за ней с едва заметной улыбкой на губах.
- Спасибо Вам, еще раз, мистер…э… Господи, да запомнишь ты уже, наконец, его имя? Киллиан, - на этот раз девушка позволила себе слабую улыбку в ответ.
- А можно задать Вам еще вопрос? – Лайла всегда знала, что любопытство не доведет ее до добра, но вопросы порой срывались с ее языка прежде, чем она успевала их тщательно обдумать. К тому же, как Бабочке показалось, Олдрич благосклонно отнесся к ее любознательности, так что попытать счастья стоило. - Что вы будете делать, если выясните причину появления гена-Х? Зачем вам это? Хотите найти способ контролировать мутантов? Будете их «лечить»? Или хотите создать против них…хм…эффективное оружие?
Заметив, как нервно дернулись плечи якобы увлеченного работой лаборанта, Лайла прикусила язык, как обычно с опозданием соображая, что, наверное, не следовало злоупотреблять хорошим к ней отношением Олдрича, задавая в лоб вопросы подобного рода. Но, что сделано, то сделано, сказанного назад уже не воротишь, посему Бабочке не оставалось ничего другого, как закончить фразу, мысленно проклиная себя и свой болтливый язык на все лады.

О том, что язык лучше бы держать за зубами, Лайла догадалась и сама. Жаль только, что, несомненно, стоящая мысль пришла ей в голову уже после того, как она выложила все как на духу.
«Миллер. ну ты, как обычно, дуро дурой!» – мысленно пожурила девушка сама себя.
Киллиан, похоже, тоже не ожидал от своей подопечной такой «прыти», потому что посмотрел на нее как-то странно, ничего не ответил и просто вышел за дверь, молчаливым жестом приглашая Бабочку проследовать за ним.
- Думаю, не стоило задавать такие вопросы при посторонних. Но и ответить не могу, потому что тогда будут весьма плачевные последствия. Ты же не хочешь оказаться, в лучшем случае, запертой где-нибудь, так ведь? – с легким неодобрением в голосе произнес мужчина, как только они оказались в коридоре наедине.
- Извините, я, и правда, не подумала, - смущенно пробормотала Лайла в ответ. При этом вид у нее был довольно виноватый - ей действительно было стыдно за свою глупость и за то, что она поставила Олдрича в неловкое положение. В ее планы вовсе не входило расстраивать его своим порой действительно идиотским поведением. Впрочем, тот, кажется, особо злиться не собирался или, по крайней мере, не подал виду.
Думай хоть иногда, прежде чем говорить, голова садовая!
Киллиан тем временем прикинул что-то в уме и снова обратился к Бабочке:
- А сейчас я хочу заглянуть в лабораторию и кое-что самолично проверить. Я могу отвести тебя в твою комнату или ты можешь пойти со мной.
Ого-го, Миллер, да ты, похоже, сегодня в ударе! Чем это, интересно, ты ему так угодила? Или он со всеми своими подопытными так носится?
С одной стороны, Лайла не была уверена, что пока они с Киллианом прохлаждаются в стенах полузасекреченной лаборатории, она не натворит новых глупостей. С другой – ей совершенно не улыбалось остаток выходного дня провести взаперти под стеклом. Тщательно взвесив все за и против, девушка приняла самое оптимальное по ее мнению решение.
- Вообще, я была бы не против составить Вам компанию, мистер Киллиан. Бинго, ты запомнила, как его зовут, вот это успех! Но только если после этого, я не «окажусь, в лучшем случае, запертой где-нибудь», – Бабочка бросила на мужчину лукавый взгляд, тщетно пытаясь сохранить серьезное выражение лица, и стараясь такой безобидной шуткой окончательно сгладить промелькнувшее было между ними напряжение.
Олдрич, вроде бы, юмор оценил, впрочем, с тех пор, как Лайла его впервые увидела улыбка с его лица практически не сходила, что также вполне можно было расценить и как жест снисхождения к неразумному ребенку. Но Бабочке все-таки приятней было думать, что мужчина так тепло отнесся к ней просто потому, что они оба-два замечательные люди, а не потому, что Лайла является для него какой-то потехой, этаким цирком-шапито в домашних условиях.
- Отлично, в таком случае, прошу за мной, мисс Миллер, - в таком же полушутливом тоне отвечал ей Киллиан, снова отправляясь в путь по бесчисленным коридорам.
По дороге Олдрич порой делал короткие замечания, объясняя, что находится за каждой из проплывающих мимо дверей, при этом мастерски избегая какой-либо конкретики по поводу того, чем именно там занимаются. Некоторые помещения он и вовсе обделял вниманием, но Лайла не была в обиде – ей с лихвой хватало и того, что она слышала. В какой-то момент Миллер внезапно осознала, что Олдрич ведет ее тем же путем в обратную сторону, и даже испугалась, что он все-таки передумал и, несмотря на свое предложение, решил отправить невоздержанную на язык девчонку назад в «куб». Но не успела Бабочка как следует перетрусить, Киллиан свернул налево, и девушка, с заметным облегчением на лице, двинулась следом. Наконец, попетляв еще немного («И как он только запоминает, куда идти?» – с легким обалдением думала Лайла, которая не видела принципиальной разницы между тем коридором, с которого они только что свернули, и тем, в который попали), мужчина остановился перед дверью с глянцевой табличкой, надпись над которой гласила: «Центр исследований биохимии и генетики человека. Лаборатория №4», ниже шел список имен, одно из которых звучало как «д. т. н., д. х. н., к. б. н., Киллиан, Олдрич».
О, как, а наш мистер Киллиан-то оказывается, не так-то прост, как кажется. Поглядите-ка, и в биологии силен, и в химии, и в медицине. Прям и швец, и жнец какой-то, - в который раз за этот вообще довольно странный день подивилась Лайла.

Видишь, Олдрич, как лихо я наградила тебя парой докторских степеней. х)

- Наверное, тебя сюда еще не приводили, - Лайла только отрицательно покачала головой, переступая порог вслед за Киллианом. Олдрич щелкнул переключателем и помещение наполнило ровное гудение десятка ламп дневного света. Лаборатория, в которую он ее привел, отличалась от тех, в которых она успела побывать ранее – она была гораздо просторнее – хоть на велосипеде катайся, явно рассчитанная на большое количество работников – Бабочка насчитала пять лабораторных и столько же письменных столов, а еще  в ней было полно оборудования, начиная с обыкновенных штативов с пробирками и до совершенно незнакомых сложных аппаратов, предназначение которых так и осталось для Лайлы загадкой.
Не теряя времени даром, Олдрич уселся за ближайший компьютер, набрал сложный пароль, тыкнул еще в пару клавиш, бросил беглый взгляд на результаты поиска, выданные ему машиной, – Бабочка попыталась было заглянуть ему через плечо, но в первых же строках запуталась в каких-то невероятных терминах, похожих на названия средневековых пыток, и плюнула на это дело.
Олдрич же, видимо, нашел, что искал, потому как удовлетворенно хмыкнул, извлек из стройного ряда пробных стеклышек одно и сунул его под микроскоп. Внимательно рассмотрев образец крови, Киллиан снова издал звук, который Миллер расценила, как одобрение, и пригласил девушку тоже заглянуть в окуляры.
- Ты сейчас видишь то, что можно назвать мутацией. А теперь представь, как это выглядит у тебя. Мутировавшие клетки практически мгновенно возвращаются в свое обычное состояние и обратно. Это и вводит в ступор всю эту лабораторию. Мне это напоминает то, как теломираза борется с раковой клеткой, то есть в твоем генетическом коде есть такое вещество, которое может нейтрализовать ген-х, а может наоборот возбудить. Ты все понимаешь?
Может, Лайла и не все поняла, но суть уловила – прямо сейчас она заворожено наблюдала, как на ее глазах клетки изменяются, плавно перетекают, меняя форму, оттенок и структуру. Если верить словам Олдрича, в ее организме непрерывно происходило то же самое.
- А…эм… разве такое возможно? О, боже, Миллер, не тупи, ты смотришь на это «невозможное» собственными глазами! Я имею в виду, получается, я мутант? Но ведь у всех мутантов есть какие-то способности. А как же у меня будут способности, если эта штука, как вы говорите, их нейтрализует? Но тогда, выходит, я не-мутант?
Оторвавшись от созерцания биологических процессов, Бабочка почувствовала, что от всех этих новостей у нее голова начинает идти кругом. Сказать, что Олдрич ее удивил, значит, не сказать ничего. Более того, девушка понимала, что чем больше информации она получает, тем запутанней выглядит вся эта история в целом.
Все это весьма занятно... Занятно? Чувак, да нет, это не занятно! Это очуметь можно!
Лайла, конечно не могла похвастаться таким же количеством диссертаций, как у Киллиана, но тут даже любой школьник мало-мальски изучавший биологию в средней школе, скажет вам, что то, что сейчас увидела Бабочка сквозь окуляры микроскопа, находится где-то на грани фантастики. Но что сейчас более всего интересовало Лайлу – где ее способности, если они вообще есть, и что именно матушка-природа предоставит Миллер из широкого списка известных мутаций.
Вот бы пирокинез! Или, может быть, телепатия? – раскатала губу девушка. Она знавала одного парня, способного по первому желанию превращать свое тело в факел. Да будь у нее хоть десятая доля такой силы – об издевательствах в приюте можно забыть. Да что там приют, ей вообще ничего уже не надо будет бояться. Кроме воды,  – Лайла фыркнула, с трудом подавив смешок.
Вот только одна загвоздка – из того, что ей сказал Олдрич, Миллер поняла, что вполне может случиться и так, что она окажется мутантом без способностей. Ведь если в ее ДНК есть что-то, что подавляет ген-Х, обо всех этих телекинезах и полетах на сверхзвуковой скорости можно забыть.
Детка, поздравляю, в этом случае, ты будешь самым скучным и бесполезным мутантом во всей галактике!
- Или вот еще: если у меня есть какой-то… дар, он будет то появляться, то пропадать в зависимости от того, как будут вести себя эти…штуковины? – девушка указала пальцем в сторону микроскопа и вопросительно посмотрела на Олдрича. Тот, кажется, тоже над этим серьезно задумался.

Ради бога, мон шер, все поправила, как заказывали.)

Одним из самых неоспоримых достоинств Миллер (а по совместительству и одним из главнейших недостатков) поистине фантастическое умение выхватывать из огромного потока информации только то, что она хотела услышать либо проесть. Если бы Лайла где-нибудь увидела табличку с надписью «Внимание! Тонна счастья  задаром! Не влезай – убьет!», она бы предельно четко уяснила смысл только второго предложения, и, не задумываясь, рванула бы навстречу счастью. И сейчас она не собиралась делать исключений.
- В твоем случае возможно все, но я больше склоняюсь к тому варианту, что ты все-таки мутант... Не думаю, что он то появляется, то пропадает. Скорее такое состояние твоей днк-цепочки походит на стазис для твоих способностей, то есть они как-будто заморожены. И как только этот процесс изменения будет прекращен, твои способности либо проявятся, либо нет, все будет зависеть от такого в какой фазе будет днк. Остается только понять, что послужить катализатором для тебя...
"Я больше склоняюсь к тому варианту, что ты все-таки мутант" и "Остается только понять, что послужить катализатором для тебя", - вот две волшебные фразы, мгновенно привлекшие внимание Бабочки.
- Так чего мы ждем, док? – с неподдельным удивлением спросила она, глядя на то, как Киллиан, отстранив ее от микроскопа, аккуратно упаковывает образец крови. После того, как она узнала, что Олдрич имеет докторскую степень, ей захотелось непременно назвать его «док». Это звучало очень…круто. Как в фильмах.
- Давайте выясним. У вас же есть всякие такие штуковины? Я вот, например, слыхала, что есть такой, хм, препарат. Ну, он, типа, проявляет мутацию и все такое. Один парень у нас в приюте как-то обкололся таким, да, - дальнейшие подробности о том, что произошло с этим парнем после, Лайла озвучивать не стала. В принципе, он остался жив и относительно здоров. В принципе.
– Или, может, у вас есть какие-нибудь...э… инструменты, - с этими словами Бабочка многозначительно покосилась на странной формы конструкцию, сокрытую под покровом белоснежной простыни. Киллиан как-то странно посмотрел на нее и, вроде бы, задумался.
Я, кажется,  глупость сейчас сморозила, да? – с запоздалым сожалением подумала Миллер.
Нет, не подумайте, Лайла была не из тех, кто готов ложиться под ножи и капельницы или облучаться радиацией, ради сомнительного шанса получить суперспособность.  Во-первых, как справедливо рассудила девушка, все здание битком набито лучшими специалистами из самых различных областей, если что-то пойдет не так – они будут рядом и не позволят произойти ничему ужасному. (Ох уж эта непоколебимая вера в современную науку!) Во-вторых, Лайла также полагала, что она тут далеко не первый пациент с подобными запросами, и, если это действительно представляет какую-то угрозу для «подопытного», Олдрич сейчас быстро ее завернет. Ну и, в-третьих, если честно, Бабочка не особо надеялась на осуществление своей идеи – ее слова в данном случае были скорее «тычком пальцем в небо». Поэтому она с трудом сумела удержать челюсть на положенном ей месте, когда мужчина после некоторого молчания окинул ее серьезным, внимательным взглядом и ответил:
- Пожалуй, есть кое-что, мисс Миллер.
- Эээ, правда? – Бабочка растерянно взглянула Одричу в глаза, пытаясь понять, серьезен ли он сейчас или просто шутит. Он здорово струхнула, на самом-то деле, но врожденное упрямство не позволило ей пойти на попятную и признаться, что она просто хотела взять Олдрича, что называется, «на понт».
- Абсолютная, - с тем же невозмутимым видом ответил тот и кивнул как раз на ту самую машину, накрытую полотном.
- Ладно, - Лайла пыталась судорожно придумать, как бы тактично перевести тему, но ничего умного в голову не шло.
Эх, Миллер-Миллер, как была дурой, так и осталась! Вот доказывай теперь, что ты не верблюд!
- Хорошо, - так ничего и не сообразив Бабочка, похоже, сдалась и решила идти по пути непротивления обстоятельствам. – И что это? Как оно работает? Будет больно?
Да ну и шут с ним, будь, что будет.
Где-то в глубине души Лайла все еще надеялась, что Киллиан сейчас скажет что "Нет, это все чушь, извини, что ввел тебя в заблуждение", но с каждой секундой эта надежда угасала. Похоже, Олдрич сам не на шутку заинтересовался спонтанным предложением Бабочки.

Бабочка, сама себя обрекшая на медицинские мучения, послушно поплелась за Киллианом, который, вдохновившись ее идеей воодушевленно порхал по лаборатории, гремя какими-то лотками, шприцами и лопаточками и щелкая бесчисленными тумблерами на каких-то аппаратах.
Окей, - тяжело вздохнула девушка, когда Олдрич оставил ее на несколько минут, чтобы она могла переодеться в хлопковый халат на завязках сзади, наподобие больничного – а что, мне даже идет, - критически осмотрев себя с ног до головы в небольшом зеркале, Лайла вышла из «раздевалки».
Олдрич, уже успел натянуть на руки латексные перчатки и перекладывал с места на место щипцы, пинцеты, иглы и бог знает, что еще. Инструменты угрожающе бликовали в холодном свете флуоресцентных светильников.
Поглядев на побледневшую Бабочку, мужчина ободряюще ей улыбнулся и указал на высокую кушетку под огромным хирургическим прожектором.
- Ложись на бок. Больно быть не должно, я введу местную анестезию. Работать это будет следующим образом - я получу чистый образец твоего ДНК, то есть твой костный мозг. Ничего лично на тебе я не хочу тестировать, поэтому пока обойдемся и этим.
Миллер послушно выполнила все указания, укладываясь на левый бок, спиной к мужчине.
Успокаивает, - подумала Бабочка, слушая его речь. – Отвлекает. Сто пудово будет охренительно больно.
Укол анестезии она вытерпела, стойко зажмурившись – было неприятно, но вполне терпимо.
- А теперь расслабься... – зря он это сказал, ой, зря, – вопреки уговорам мужчины Лайла вся сжалась в комок, ожидая чего-то неизвестного и очень болезненного, - А теперь не шевелись...
Хах, пошутил, что ли? – боли действительно не было, анестезия поработал на славу, но человеческий мозг – удивительная штука, Лайла была точно уверена, что чувствует , как длинная игла проникает под кожу и вонзается промеж позвонков. Тут не то, что шевелиться, тут дышать было страшно, поэтому девушка испуганно замерла, затаив дыхание.
В целом, поначалу все шло не так уж плохо. Первые секунд десять-пятнадцать. А потом что-то случилось. Перед глазами Бабочки полыхнуло зеленое пламя, и место, куда было воткнута игла, пронзила острая боль, похожая… Да ни на что не похожая, такой боли Лайле не приходилось испытывать никогда в жизни. Как будто ей не иголку в спину воткнули, а раскаленный топор. Позабыв о предупреждении не двигаться, Бабочка изогнулась, из всех сил дернулась и, взвыв от боли, свалилась с кушетки. Игла с неприятным хлюпом выскочила из ее тела, оставшись в руках у ошеломленного Киллиана.
Вдобавок, падая, Миллер угодила рукой в небольшой железный столик, на котором были разложена скальпели, и здорово порезала руку остро заточенным лезвием. На пол закапала кровь, перевернутый столик отлетел в сторону и инструменты со звонким  лязганьем рассыпались по полу живописной кучей.
- Не трогайте меня! - Лайла оттолкнула от себя Киллиана, испачкав ему кровью рукав, когда тот бросился помочь ей, и, всхлипывая, отползла в сторону, забиваясь в угол, как перепуганный зверек. Девушку трясло, между лопаток выступила холодная испарина, а по щекам текли слезы.

Прости, на меня налетела творческая импотенция, это все, что я смогла выжать. Я исправлюсь в следующем посте. -_-