чертоги разума |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » чертоги разума » Архив игр » О тебе. Обо мне. Обо всем. [doe]
30.09.2054;
Оксфорд-стрит
Иногда становится невыносимо, и ты рвешься освободится от оков обыденности. Рвешься к свободе и счастливым спокойным минут с близким тебе человеком. Приятный вечер, разговоры, шутки, кофе и десерт на двоих, а если станет скучно, всегда можно попытаться наставить своего друга на путь истинный. Ведь это никогда не дает заскучать.
Очередность:
Ian Addington ---- Tabita Ashfore
Присутствие ГМа:
нет
Ручка практически само собой крутилась между пальцами у Йена. Он перебирал ее вот уже пол часа, подумывая об отдыхе. Ему как ни странно все начинало надоедать, начиная от канцелярии и бумаг на столе до надоедливы и снующих туда-сюда посетителей, не говоря уже звонках, которые не оставляли в покое офисный телефон. И нет бы им звонить по неотложным делами. Журналисты и пресс-секретари звонили, чтобы договорится об интервью, а особо жаждущие начинали свои допросы прямо по телефону. Мир со шел с ума после прогремевших один за другим терактов. И это не удивительно, и не удивительно внимание прессы к Торрегросе, который ясно дал понять Йену о нежелании говорить ни с одним журналистом. Босс вообще был не в духе после заседания парламента, но и это не удивительно. Пострадать вместе со всеми прочими было делом очень подозрительным. Но все подозрительней было совершенно иное, а точнее череда взрывов... Парламент, авиашоу - мир точно сошел с ума. Не подумайте, Йен не был сторонником мира во всем мире, его больше привлекала мысль о том, что когда-нибудь веспериане будут всему главой, но все же, пострадало слишком много народу, который не должен был пострадать. Если уж устраивать такие шутки, так лучше сразу бомбить по главным целям, то есть по главам государств и лицам, что руководят группировками. По крайней мере, Эддинтон так бы и поступил. Но даже эти мысли веспера угнетали. Прокрути последний раз между пальцами ручку, Йен бросил ее на стол. Ему все это порядком надоело. Ему даже надоело повторять себе, что ему все надоело. Вот такая надоедливая тавтология крутилась в голове у Йена.
Рабочий день еще не кончился, а Эддинтон уже не мог сидеть в приемной. Благо Сезара на рабочем месте не было, тот заблаговременно отбыл по своим, так сказать важным делам. Поэтому Эддингтон, без каких либо особых угрызений совести собрался уйти сегодня пораньше. Потому, что если он останется еще хоть чуть-чуть в этом помещении, ждать беды... Он накинул куртку, оглядел свое рабочее место и вышел прочь, не забыв при этом сказать всей аппаратуре "спокойной ночи". Пока он спускался вниз на лифте, ему пришла в голову очень занятная мысль, и он, недолго думая, достал телефон и набрал короткое сообщение. Табита ответила практически сразу, дав добро его затее. И теперь уже с более приподнятым настроением Йен сел в машину и вырулил с парковки на дорогу, чтобы побыстрее добраться до дома. Кажется, дорога в этом городе никогда не бывала пустой, но даже это не помещало Эддинтону добраться до дома за пятнадцать минут. Отец, как то сокрушался и спрашивал Йена, для чего он купил машину, если до работы можно было добраться не только пешком, но и на метро. Веспер тогда лишь улыбнулся отцу и сказал, что купил ее для того, чтобы ездить к нему. Жаль, что слова не всегда сбываются. Оставив машину на подземной парковке, он быстро дошел до дома, переоделся и даже успел запихнуть в себя бутерброд быстрого приготовления. Взглянув на часы, он обнаружил, что ему уже давно пора выйти, иначе он опоздает. Как же Йен не любил опаздывать на свои встречи!
Махнув рукой на машину, Эддингтон практически бегом добежал до ближайшей станции метро, чтобы быстрее добраться до Оксфорд-стрит. Именно там по уговору, он и Табита должны были встретиться. Уже в вагоне, Йен подумал, что в последнее время ему все чаще хочется проводить время с этой девушкой. Было ли это странным? Разумеется. Ведь у Йена было предостаточно причин сторонится своих друзей и знакомых. Но если уж быть совсем откровенным, сейчас он действовал только из-за своих эгоистичных помыслов. Ведь ему отчаянно хотелось почувствовать себя вновь нормальным. И если задуматься, то только в компании мисс Эшвор можно было вспомнить о том, кем он был до всего этого безобразия. Можно ли это стремление назвать эгоистичным? Йен в этом сильно сомневался. И все же ему пришлось оставить свои размышления о своих поступках, он уже подъезжал к месту встречи. Вместе с потоком людей спешащих по своим делам, его вынесло на поверхность, к выходу. Еще раз, взглянув на часы, Йен довольно хмыкнул. Ждать придется не сильно долго, Табита тоже не имела привычки опаздывать.
- Надеюсь, тебе не пришлось сбегать с работы ради меня, а? – вместо приветствия спросил Йен, обнимая подругу, когда та появилась у выхода станции метро. – А то, если что, мне влетит от твоих родителей. – все еще посмеивался Йен. Главное, что в их отношениях он ценил, так это легкость.
"У нее было правило - не доверять тем, кто собой заслоняет свет.
И я снял с нее платье, а под платьем бронежилет..." (с)
Я бегу слишком быстро. Так, что дыхание шаг от шага срывается, как бы я ни старалась его контролировать. Дома, улицы, прохожие - все смешалось. Картинки мелькают перед глазами, сменяют друг друга, будто скорость бега стала просто невероятной. На самом же деле мне кажется, что я топчусь на месте, а впереди еще столько метров, которые нужно преодолеть... Мы так торопимся, когда хотим куда-то попасть, точнее, когда у нас есть место, в которое хочется спешить. Или же это вовсе не место, а лишь человек?...
И ведь всего-то пол часа назад я лежала на своей узкой постели, раскинув руки в стороны так, что одна упиралась в гладкую белую стену, а вторая просто свисала с края кровати. На тот момент я, уставшая, вымотанная как заправский пес, не двигалась с места уже битый час, уставившись в потолок, бездумно рассматривая узоры, оставленные строителями после недобросовестной работы. День в госпитале выдался просто кошмарный. Я дежурила сверх меры, в отделение травм то и дело попадали люди: молодежь, взрослые, даже дети и пожилые люди. Нет, не все они были покалечены намеренно. Но после случившихся терактов мне казалось, что это именно так. Откуда столько злости берется в сердцах людей, мутантов, да даже веспериан? Нет, я не хочу винить никого, да и где же теперь искать виноватых? Просто мне иногда так хочется разыскать этот источник ярости и разрушить его. Пандора когда-то раскрыла тот злополучный ящик и заплакала из-за тех ужасов, что выпустила на свободу. Мифы гласят, что она не могла справиться со своим любопытством. Она проплакала совсем немного, ну а мы же за это должны страдать вечность. Это совсем несправедливо... ну а чем же оправдать жестокость человечества? Неужели это то же самое любопытство? Что они хотят узнать? Я и без бесконечных войн могу сказать им, что цвет нашей крови отличается от цвета их крови. Но они не перестают экспериментировать, проливая то фиолетовую, то даже свою же, красную, страшную как смерть.
Я вздрогнула, когда внезапно зазвонил телефон. Порой я так глубоко "заходила" в свои мысли, что резкое пробуждение пугало меня до смерти. На тонком прозрачном стеклянном экране замелькали буквы. Я невольно улыбнулась. "Йен..." Он всегда был для меня чем-то большим, чем просто один из друзей, веспер, переживший ту же трагедию, что и я. В нем скрывалось что-то... сильное? Он был для меня огромным магнитом, который притягивал к себе мою отяжелевшую от страданий, железную душу. Или же у нас все было наоборот? В любом случае, механизм работал, и Йен приглашал меня на встречу. Конечно же, я не могла ответить отказом, только не ему. К тому же я прекрасно понимала - раз он написал мне, значит ему действительно важно провести время со мной. Возможно не у одной меня день выдался катастрофично ужасным. Наскоро причесав волосы и натянув первую попавшуюся под руку одежду, я вылетела из дома, не успев даже попрощаться с родителями. Они в последнее время не обращали на это внимания. Видимо я была не первым веспером, испытывавшим подобное...
Я прибыла на место как раз вовремя, но для того, чтобы восстановить дыхание, мне понадобилось еще немного времени. Сердце буквально выпрыгивало из груди. И кто, скажите мне на милость, заставил меня ринуться в бой пешком? и вот среди толпы людей, снующих туда-сюда в хаотичном порядке, показалась темная голова с забавными курчавыми волосами. Я снова улыбнулась, помахав Йену, тоже заметившему меня, рукой.
- Надеюсь, тебе не пришлось сбегать с работы ради меня, а? - его голос успокаивал даже в невероятной суете. Я почувствовала, как он притягивает меня к себе и мягко обнимает, – А то, если что, мне влетит от твоих родителей...
В ответ я лишь поцеловала его в щеку и улыбнулась еще шире.
- А я-то думала, что время, когда ты боялся моих родителей давно ушло, - я шутливо повела плечами и рассмеялась, - А если серьезно, то я даже не была на работе, когда ты написал мне!
Я протянула Йену свою руку и, почувствовав теплое прикосновение, потянула его за собой, прочь из этой сумасшедшей толпы, которая не вызывала во мне ничего, кроме странного ощущения неудобства и страха. Я снова посмотрела на Йена только когда мы оказались вдали от шума, на тихой, практически безлюдной дорожке.
- Ну и чего же такого страшного стряслось, раз ты так внезапно решил вытащить меня из дома, даже не заехав за мной? - я слегка приподняла бровь, стараясь как следует всмотреться в его глаза.
Теперь, когда он уже был не один, Йен понимал, что ему все это время не хватало только компании Табиты. Ведь быть с кем то, говорить с этим кем-то или просто молчать бесценная роскошь, которую Йен себе позволял слишком редко. С такой жизнью не за горой и депрессия, от которой будет очень сложно избавиться. И все бы ничего, если бы не эта осень, да и все прошедшие и будущие. Всегда, где бы не находился бы Эддингтон, чем бы не занимался, осень нагоняла на веспера непроглядную тоску, и от природы уже меланхоличный Йен становился настоящей тенью с апатией к себе, окружающим и своим делам. Хорошо, что в этот раз все приняло более или менее легкую форму, которая заставляли Йена лишь хотеть сбежать с работы и поболтать со своими старыми добрыми друзьями. Поэтому Йен приободрился, когда услышал ответ Табиты с ее улыбкой и смешком.
- Ну, знаешь, твой отец, раз другой на меня уже смотрел таким взглядом, будто я враг народа. Поэтому лучше не нарываться, вдруг еще отцу нажалуется, что я порчу такую хорошую девочку, как ты. - тоже посмеиваясь отвечал Йен. Да, такие инциденты имели место быть, но это было так давно, что порой это казалось неправдой. Помнить тогда он учился еще в Академии на последних курсах, а Табита только только перешагнула порог в двадцать лет, это было слишком беззаботное время, когда такие дети, как они могли позволить себе все, что угодно в этом диковинном мире. Он брал ее на вечеринки, устраиваемые его однокашниками, где творилось что-то уж совсем невообразимое, а когда им надоедало, они сбегали оттуда навстречу ночному Лондону и его сырому воздуху. Такие воспоминания грели душу, придавали сил и не навали забывать о том, к чему стремился Йен. Он хотел, чтобы на лице у этой малышки Табиты из его воспоминаний задержалась хотя бы ненадолго та, счастливая, улыбка, которая не омрачалась бы сиротством и враждебностью чужого мира. А сколько было еще сотен или тысяч таких же, как она, как он? Ради них, все ради них.
- А если серьезно, то я даже не была на работе, когда ты написал мне! - говорила Табита, протягивая руку весперу. Он, не задумываясь, принял ее теплую ручку, чтобы та смогла увести его из толпы равнодушных людей, туда, где не будет места этому равнодушию.
- Неужто у тебя выдался выходной? - удивленно спросил Йен, беря весперианку под руку, когда они пошли в сторону Хайд парка по немноголюдной улице.
- Ну и чего же такого страшного стряслось, раз ты так внезапно решил вытащить меня из дома, даже не заехав за мной? - спросила Табита, заглядывая Йену в глаза. Эддингтон же несколько смутился ее прямого вопроса. Конечно же, Табита не оставила этот момент без внимания, но все же. Говорить ли ей обо всех его догадках, мыслях? Йен попытался взвесить все за и против.
- Это все из-за работы. - приуныв, сказал Йен. - Да, и из-за последних событий. Мир сошел с ума и сводит нас заодно. - говорил Эддингтон имея в виду последние события, произошедшие в Великом Лондоне. - Ни для кого не секрет, что мой шеф пострадал при взрыве в Парламенте. А теперь представь я отбиваюсь от целого полчища бешеных журналистов, которые желают провести интервью с Торрегросой. - говорить о наболевшем выходило с трудом, но говорить нужно было. - Ты ведь знаешь, одни в поле не воин, поэтому я и сбежал. - сделав паузу и посмотрев на Табиту, он улыбнулся и, легонько ткнув пальцем в плечо девушки, сказал, - Сбежал, чтобы повидать тебя.
Что же хотела Табита увидеть в его глазах? Уверенность в том, что он доверяет ей или что-то совершенно не относящееся к доверию? Сколько же вопросом иногда крутилось у Йена в голове, когда на него смотрела Табита вот таким вот внимательным взглядом.
Шелком твои рукава, королевна, белым вереском вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе (с)
Я уже пожалела о том, что заговорила с Йеном о его проблемах. Но ведь на то оно и было дано это звание "друзья", чтобы интересоваться бедами друг друга и, если есть такая возможность, даже помогать близкому тебе человеку. Я хотела помочь своему другу, но этим только взбаламутила его душу, отчего он совсем погрустнел. Должно быть он не жаловаться ко мне прибежал, а даже наоборот - укрыться от своих внешних бед. С одной стороны это льстило мне. Приятно ведь, когда в тебе находят ту самую долгожданную тень посреди пустыни. А с другой стороны... Я всегда боялась той недосказанности, что порой повисала между нами ледяной стеной. К чему все это? Йен ведь должен знать, что я, пожалуй, одна из немногих, кому можно по-настоящему доверять. В любом случае, не в моей власти было указывать ему что делать и как поступать. Я знала, что когда-нибудь он расскажет мне все. Все чувства в его душей росли как вековые дубы - медленно, но верно. К сожалению, это касалось не только добра и откровенности, но и его черной злобы. Она дала ростки еще давно, в детстве. И вот сейчас пускала свои мстительные корни... И я должна была выкорчевать ее, либо остаться в стороне навсегда.
- Ты ведь знаешь, одни в поле не воин, поэтому я и сбежал, - он был таким слабым. Казалось, будто из него выкачали всю энергию. И куда подевалась его жизненная сила? Я остановилась и, опустив глаза, покачала головой. Нужно было помочь ему, но как? Я почувствовала, как Йен слегка подталкивает меня пальцем в плечо. Я заглянула в его ясные голубые глаза. Они наконец-то искрились счастьем и улыбались. Человек-маятник, человек-перемена. И когда я узнаю тебя целиком? Должно быть, этого не случится. Ты навсегда останешься для меня тайной, приятной, желанной, но в то же время той, которую боятся, открывают нехотя, как финал любимой книги.
- Сбежал, чтобы повидать тебя, - Йен замер на месте, улыбаясь. Взрослый весп, а глаза как у ребенка. Я рассмеялась, заправляя белую прядь волос, выбившуюся из общего ансамбля, за ухо. Улица совсем стихла. Бывшая шумной совсем недавно, она стала тихим островком спокойствия. которое мы так искали. Я взляла руку Йена в свои ручки и, немного помедлив, посмотрела на него.
- Ты не должен уходить от темы. Я не хочу этого. Я понимаю, как тяжело для тебя ворошить все это. Просто... - я замолкла, и выпустив его руку из своей, сделала несколько шагов вперед, - Просто я считаю, что между нами не должно быть секретов. Если уж ты идешь ко мне когда тебе плохо, то я хотя бы должна знать как бороться с этим. А как я могу вылечить тебя, подобрать лекарство, не зная самой болезни?
Я тяжело выдохнула и, выжидая время, резко обернулась. Йен так и не сделал ни шага. Я посмотрела на его уставшее лицо. Мне хотелось обнять Йена, утешить и никогда не отпускать. Но я просто не могла.
- Я знаю, что уже надоела тебе со всеми этими нотациями... И вообще, но я не могу по-другому, ты должен понять, - я прикусила губу. "Должен, должен! Он слышит только это. Но почему? Отчего он должен что-то мне, но я не должна ему ничего? как все сложно, как сложно..."
Я уже и позабыла из-за чего вдруг решила начать этот разговор. Просто в последнее время при каждой нашей встрече я порывалась к этому, и вот, наконец-то, это случилось. Он сильно изменился и. скорее всего, даже сам понимал это, просто не хотел в этом признаваться.
- Я... Просто... Один в поле воин, поверь мне. Я только так и живу, ничего не поделать...
Она выросла. Он и не заметил как. Время на Земле бежит стремительно, никого не ждет и не милует. Здесь им отведено слишком мало и слишком много. За всей кутерьмой, что кружит их в бешеном вальсе, трудно уследить, как близкий тебе человек вырастает вот в такое чудо, которое повзрослев, становится только чудеснее. Йен улыбнулся грустной улыбкой. Ему казалось, что он за своей работой, обязанностями, пропускает что-то важное, что-то, что хотелось бы увидеть и запечатлеть в своей памяти навсегда. Но эта реальность ускользала из его рук и уносилась в безвестное прошлое, чтобы оставить у него лишь осадок с горьким привкусом. Вздохнув, Эддингтон не посмел снова смотреть Табите прямо в глаза, она слишком внимательно и пристально смотрела на него. Перед этим взглядом он был беззащитен и даже слаб, он не мог ничего с собой поделать, но и рассказать все что нужно было рассказать давным-давно он тоже не мог. Разве он мог взвалить весь свой тяжелый груз ответственности и страха на ее хрупкие плечи? Он не имел права этого делать, не имел.
Она подошла тихо, Йен не успел ничего сделать, как она взяла его за руку и посмотрела своими ясными фиалковыми глазами. Всего краткий миг, а сколько всего можно было увидеть в ее взгляде, сколько почувствовать в ее прикосновении. Жаль, что это продлилось всего несколько мгновений, Эддингтон так ничего и не сказал. Лишь смотрел и повторял про себя "Seren ala naya".*
- Ты не должен уходить от темы. Я не хочу этого. - кажется, ей давно нужно было сказать это. Ее серьезность и тон не давали повернуть назад, теперь нельзя было отступать назад. Она приперла его к стенке и потребовала ответа. Но ведь он давным-давно решил, что не будет говорить ей ничего, что хотя бы косвенно напугает или подвергнет опасности. Йен и не помышлял об этом. Никогда и ни при каких обстоятельствах Табита не должна была пострадать, он помнил об этом всегда и до этого момента успешно держал свое слово. Веспер еще раз вздохнул. Он не мог ей ничего сказать, но и отмалчиваться уже не было смысла. В последнее время все было так сложно...
- Один в поле воин, поверь мне. Я только так и живу, ничего не поделать... - она повторила его же слова. Йен вздернул голову и посмотрел на Табиту. Сомнений не было, осталось лишь сказать ей, что он услышал ее, что все понял и что он не может рассказать ей обо всем, что творится в него в жизни. Быть может, если рассказать всего малую толику этого безумия, станет легче, быть может, она не пожелает больше слушать его и о его бедах? Нет, нет, нет. Йен не имел права терять ее, не сейчас и не при таких обстоятельствах. Нужно было решить здесь и сейчас и более не возвращаться к этому вопросу.
- Я понимаю, Табита. Я все понимаю... - спокойным тоном, ответил Йен. - Я не вправе отказать тебе в ответах, но я бы предпочел говорить в другом месте. Вернемся на Оксфорд-стрит? - возможно толпа туристов и просто людей смогла бы немного разрядить обстановку между ним и Табитой. Более не стоя на месте, Эддингтон подхватил девушку под руку и повел ее в обратном направлении, в густую толпу зевак и просто прохожих.
На улице уже порядком стемнело, так что на Оксфорд-стрит загорелись те самые огни, что добавляли этому месту некую сказочностью, которая так нравилась Йену. Веспер покрутил головой, пытаясь припомнить в какой стороне находится его любимое кафе.
- Знаешь, я бы не отказался где-нибудь посидеть... - он таки смог найти то, что искал, и без лишних промедлений направился в сторону небольшого, затерявшегося между магазинами, чьи витрины пестрили вывесками и разодетыми манекенами, ресторанчика. Здесь, на этой улице, он был одним из лучших, но из за своего, так сказать, непримечательного входа многие туристы упускали его из виду. Так что Йен не сомневался, что там найдется для них свободный столик и услужливый официант, который принесет им чаю и десерт. Все так и получилось. Метрдотель проводил их к свободному столу и оставил на некоторое время одних, чтобы принести меню. Йен же молча, смотрел на Табиту, которая явно начинала нервничать от его странного поведения. Жаль, что иначе попросту нельзя.
- Я даже не знаю с чего начать. - признался Эддингтон, откинувшись на спинку стула. Возможно, рассказать обо всем, что гнетет и беспокоит, не сильно нравилась Йену, но это нужно было сделать, пусть даже и из-за таких эгоистичных побуждений, как нежелание потерять близкого друга. Ведь всегда бывало так, что если человек недоговаривает, то он обязательно будет терять любимых людей. Никто и никогда не примет такого обращения к себе.
- Это все из-за Торрегросы. Не будь я его секретарем я бы и не полез в первые ряды и вообще был бы самым обычным веспераином, коих так много в этом городе. - Йен вздохнул и принял свое меню от официанта. - Ты же знаешь, как я иногда люблю проявлять инициативу. Теперь то уж точно знаю смысл выражения "Инициатива наказуема". Было бы лучше, если бы Советник не настоял на моем предложении... - он поглядел на Табиту поверх раскрытого меню. Теперь она обязательно будет задавать вопросы, потому что он говорил в своей самой любимой манере - ничего конкретного. Он замолчал, ожидая, что она скажет ему.
_________________
* Звезда в ночи (весп.)
She's the big affair I cannot forget,
Only girl I ever think of with regret .
I'd like to add her initial to my monogram...
Tell me where is the shepherdess for this lost lamb? (с)
Я не стала противиться, когда знакомая рука слегка сжала мое запястье. Он хотел укрыться в толпе, спрятаться от моего внимательного взгляда среди десятков и сотен незнакомых лиц. Я просто повиновалась и пошла за ним, ведомая, а не ведущая, какой хотела стать сначала, заведя этот разговор. И кем я себя возомнила? Психологом от Бога? Тем, кто способен понять переживания другого, взглянув на него только раз? Я всегда была недалекой, мое большое сердце не оставляло места для разума, но в тот момент я почувствовала себя такой нелепой, какой не чувствовала еще никогда. Ноги показались мне ватными, когда я сделала несколько шагов. Я просто уставилась в знакомый до боли затылок, в эти черные как смоль волосы, слегка взъерошенные прохладным ветерком. "Ты круглая дура, Табита. Ты даже себя изменить не можешь, а тут принялась за кого-то другого..."
Когда мы снова оказались на оживленной улице, Йен остановился и начал смотреть по сторонам, будто стараясь что-то отыскать. А я только почувствовала мерзкое першение в горле - от нервов. Я уже сама была не рада от того, что стояла там. Вот бы зажмурить глаза и оказаться дома, убежать от всех проблем. Но, нет. Вечно бегать тоже нельзя. Либо мы поговорим сегодня, либо будем молчать всю жизнь. Или же вообще разойдемся по разные стороны баррикад...
- Знаешь, я бы не отказался где-нибудь посидеть...
В ответ я только устало пожала плечами. "Я готова идти куда угодно, лишь бы ты не молчал, а сказал уже то, что гложет тебя!" И снова упершись взглядом в одну точку, я пошла за Йеном. Затерявшееся среди магазинчиков с яркими вывесками, нас ждало небольшое, но уютное кафе. Нужно было отдать должное Йену - он умел находить такие места - вроде как у всех на виду, но в то же время скрытые от любопытных глаз. Я бы даже не приметила сразу скромную дверь, за которой скрывался почти домашний уют. Нас проводили к свободному столику, я тихо опустилась на край диванчика, расположившись как раз напротив Йена. Отчего-то совсем не хотелось смотреть в его глаза. В тот день они казались особенно странными, загадочными и тоскливыми. Еще секунда и я могла разрыдаться от того, что не могу разжечь в этом взгляде хотя бы искру радости. Я смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. Казалось, что они не принадлежат мне, вот эти самые ладони, с тонкой пленкой накладки, защищающей меня от внешнего мира и от того, что я могу увидеть и почувствовать.
- Я даже не знаю с чего начать, - только после этих слов я подняла глаза на Йена и тут же опустила их. Когда же уже принесут меню, чтобы уставиться в него, спрятаться за ним?
- С самого начала, наверное... - голос слегка охрип, я тихо откашлялась и, медленно выдохнув, все же посмотрела на Йена, стараясь всеми силами не выдать волнения, заковавшего тело в тиски. "Такой холодный..." Мне всегда казалось, что Йен будто... разделен на две части. Одна та, что принадлежит мне, что открывается передо мной, когда мы наедине. Она светлая, сияет от счастья и спокойствия. А вторая появляется как тень, когда мы находимся в обществе. Йен будто надевает непробиваемый бронежилет и маску, за которой теряется его истинное "я". В такие минуты он перестает быть "моим" Йеном и уходит от меня куда-то далеко... И как в одном создании может быть столько граней? Я никогда не сумею сосчитать их все. И это не радует меня, а наоборот - пугает. Боюсь, однажды я встречусь с Йеном и просто не узнаю его.
- Это все из-за Торрегросы, - заговорил Йен, а я еще сильнее напряглась. Я никогда не лезла в его дела, старалась, по крайней мере. Именно поэтому я совершенно не знала, что происходит у них там... Это "там" казалось для меня, простой весперианки, чем-то запредельным. Подошел официант и положил перед нами два меню. Я не притронулась к своему, стараясь не отвлекаться от того, что говорит мне Йен. Но голова будто распухла, совершенно не понимая то, что в нее пытаются запихать.
- Я... Йен, - я протянула руку и коснулась манжета Йена, - Я совершенно ничего не понимаю. Ты ведь знаешь как я бесполезна в таких делах, - я пожала плечами и сделала глоток из бокала с водой, который поставили передо мной.
- Что случилось? Ты должен рассказать мне... - опять это "должен", я осеклась, покрывшись румянцем, - Просто я не понимаю что творится в твоей голове. Ты всегда казался мне не таким, как все. В хорошем смысле этого слова. Но сейчас... Я даже не знаю что и думать. Ты такой... ледяной....
И никого кроме себя нельзя было винить. Вся недосказанность, всё то молчание, что было между ними это было чисто его решение. Его и более ничье. Верно ли было это решение? Никто бы не ответил на этот вопрос, даже если бы сумели заглянуть далеко в будущее и посмотрели бы на результат своих деяний. Это так же недосягаемо, как и потерянный Веспериан. Йен знал это наверняка. И он бы не желал знать ответы на все интересующие сейчас его вопросы. Хоть неизвестность и пугала, но она не может затмить собой надежду на лучшее, надежду на то, что принятое решение приведет к желаемым последствиям. И Эддингтон надеялся. Надеялся, что рассказав сейчас, ему не придется говорить об этом потом, когда времени и сил уже не будет.
- Я совершенно ничего не понимаю. - это следовало ожидать. От волнения Йен всегда говорил неопределенно и запутанно, поэтому не удивительно, что Табита практически ничего не поняла. Но ее реплика, что она была бесполезна, возмутила Эддингтона. Знала бы она сколько на самом деле она помогала ему в трудные минуты своей, если не молчаливой, так искренней дружеской поддержкой, тихими и спокойными беседами на отвлеченные темы. Йену иногда казалось, что именно такие вещи в повседневности заставляют его оставаться на плаву, не сорваться с огромной высоту, на которую он забрался и с которой уже не сможет слезть самостоятельно. Знала бы она...
- Не говори ерунды. - оборвал он ее, зная, что со стороны это могло бы показаться грубым, но этот импульсивный толчок справедливости не смог стерпеть уничижительных реплик Табиты. Самокритика в ее исполнении всегда казалась Йену чем-то совершенно неестественным, ведь она все прекрасно понимала, а если и не понимала, то по крайне мере видела и домысливала сама. Ему было обидно за нее, за то что на иногда о себе так говорит.
- Но сейчас... Я даже не знаю что и думать. Ты такой... ледяной... - ее фиалковые глаза задержались на его лице, как будто высматривая, тот ли это Йен перед ней или нет. Но и сам Эддингтон чувствовал себя именно так. Ледяной. Забывший, каким он является на самом деле. Запутавшийся. Неспособный выпутаться самостоятельно.
- Это так сложно, Табита. - он покачал головой, собираясь с мыслями. Даже это вызывало у него затруднения. Собственные мысли уже не подчинялись и неслись галопом, заставляя Йена забыть даже о том, что он хотел заказать. - Помнишь, я как то тебе рассказывал, как повздорил с отцом перед поступлением в Академию? Тогда он не хотел, чтобы я стал активным участником Наудая, но разве меня переубедишь? - с кривой улыбкой он посмотрел на растерянное лицо подруги и подумал, что рассказывать с самого начала затея весьма сомнительная, да и история будет очень долгой. - Но потом отец сказал, что не против. Не знаю, что смогло его переубедить, но результат ни лицо. Сначала это было что-то вроде интересного времяпрепровождение, в Наудай хеусе можно было узнать много интересного не только о Земле, но и о Веспериане. Ты же знаешь, как меня завораживает все эти истории о нашем доме... - вздох, он пытается подавать нахлынувшие воспоминания. Ведь тогда все это было таким простым и понятным. Когда все это успело так измениться? - Но это не все, чем я занимался и занимаюсь там. Когда я смог устроится секретарем Торрегросы, у меня и у Скалигера, второго Советника, возникла интересная идея, которую мы и воплотили. Меня приставили следить за ним, присматриваться к его окружению... В общем, как я и мечтал в детстве, я стал, кем то вроде Джеймса Бонда. - и он замолчал. Он сказал ей причину, о последствиях говорить не стоило, они были на лицо. Йен опустил глаза в меню, снова выбирая десерт. Жаль, что на белых страницах не было написано того, как отреагирует Табита. Быть может Эддингтон смог бы подготовить себя...
Monarchy – Black, The Colour Of My Heart
I know that she loves me, why do I always pull it all apart?
I know that she gets me, yeah she's always got my back.
I know that she adores me, she's everything I want,
But black has always been the colour of my heart...(с)
Кажется, недосказанность - самый страшный губитель. Теперь я понимала это. Сколько людей разошлось по разные стороны баррикад просто от того, что они не могли произнести пары стандартных, но таких важных фраз. Вечное стеснение, волнение, боязнь. Но чего бояться? Того, что ты будешь не принятым. Того, что твои эмоции, которые ты раскрыл с таким трудом, втопчут в грязь или, в лучшем случае, оставят незамеченными. Это все - людские штучки. Мы, веспериане, впитали их в себя с воздухом Земли, буквально "заразились" этими эмоциями, живя здесь совсем недолго. Ведь в нашей крови такого нет, мы не умеем врать, а следовательно не будем давать человеку ненужных надежд. Как же все запуталось, как сложно подбирать слова, но говорить нужно, иначе все точно полетит в Тартарары.
Я растерла лоб рукой, будто бы собираясь с силами и в очередной раз говоря себе: "Не сейчас, не в этот раз..." Моя нерешительность когда-нибудь погубит меня. Но когда я осознаю это - будет уже слишком поздно. Как же все-таки мы умеем находить проблемы на ровном месте, выхаживать их, выращивая в самые настоящие беды.
- Это так сложно, Табита, - я ухмыльнулась и снова потянулась за стаканом воды. Сложно? Неужели настолько запутанно, что я не смогу этого понять? Я сделала глоток и испытующе посмотрела на Йена. Я прекрасно знала, что не пойму ничего из того, что он скажет мне. Он всегда был для меня загадкой, его ум, мысли, поведение. А уж про его дела и говорить было нечего. Порой мне было до ужаса интересно узнать чем же он занимается, чем живет, но я тут же одергивала себя, понимая, что это - не мое дело. А как же можно приблизиться к нему, если ваша общая жизнь не может быть общей, она только его и моя...
Я слушала его низкий голос. Он говорил негромко, выглядел при этом странно, будто бы потерянно. Как маленький ребенок, который в толпе выпустил из виду свою мать, и вот теперь бежит куда глаза глядят, хватая за руки всех, кто попадается на пути. У меня сжалось сердце. А что если я и есть одна из тех случайных прохожих?
- Ты же знаешь, как меня завораживает все эти истории о нашем доме... - он вздыхает. Больше с сожалением, нежели тяжело, устало. Он скучает по дому больше чем я. Просто я умею подстраиваться, нахожу общий язык со всеми, во мне живет надежда, что однажды все станет хорошо, что мы все найдем компромисс и больше не будем делиться на пришельцев и местных. Йен же такой надежды был лишен с самого детства. Иногда мне казалось, что она вот вот подступит к его сердцу, но он тут же отталкивал ее обеими руками. Неужто он думает, что сострадание и смирение - это слабости, а не благость?
Истории о доме... Прекрасная планета, не которой нет зла и вранья. Там все живут на общее благо, работают друг для друга, а не только для себя. Там каждое сказанное слово - на вес золота. Его не просто пропускают мимо ушей, но на самом деле "впитывают" в себя, переживая и сострадая. Может быть я думаю так только потому, что я тогда была беззаботным ребенком, которого окружала родительская любовь и забота? Нет, не так. Все эти радости - правда. А еще красивое большое дерево под окном, которое цвело и пахло, вселяя в мою душу чувство спокойствия. Я тоже потеряла все это... Я тоже непринята здесь, в меня тыкают пальцами, смеются надо мной, спокойно высказывая при мне свое неудовольствие. Но это только подстегивает меня к тому, что я должна быть добрее. Их лица, когда они злятся, они похожи на страшные маски. А я не хочу становится одной из них. Я хочу, чтобы мое лицо оставалось открытым и добрым до самой смерти.
Я снова бросила взгляд на Йена. А вот на его лице уже появился этот страшный теплый отпечаток. Он ненавидит людей, но сам не понимает, как становится одним из них. И самое страшное во всем этом то, что я уже начинаю уставать от вечной борьбы, мои руки скоро опустятся и я отпущу его...
Я слушала его, слушала внимательно, его голос еще долго звучал эхом в моей голове после того, как Йен замолчал. Я насупила брови, слегка склонив голову. Я снова не могла подобрать нужных слов. Они вертелись в голове, но никак не шли.
Подошел официант и, негромко поздоровавшись, положил перед нами два меню. Я тут же схватилась за одно из них, стараясь чем-то занять руки, начала лихорадочно перелистывать страницы, не останавливаясь ни на одной из них. Только через несколько минут я поняла как нелепо выгляжу и остановилась, виновато посмотрев на Йена.
- О, Господи, я не знаю, не знаю что говорить... - я отложила в сторону увесистую папку и, откинувшись на спинке кресла, внимательно посмотрела в ледяные глаза Йена.
- Иногда мне кажется, что я знаю тебя как облупленного, но потом... Потом я совсем не понимаю тебя, логики твоих действий! - я всплеснула руками, - Неужели ты не видишь себя со стороны, Йен? Ты ненавидишь их, но сам уподобляешься им. Если так будет продолжаться, то ты станешь одним из них. Ты все время говоришь о доме, нашем настоящем доме, но ты уже позабыл о его сути, о том, каким должен быть настоящий веспер. Где та доброта, что всегда была в тебе? Неужели я больше не увижу настоящего тебя? Если так, то...
Там, дома, в совершенно другой реальности все было куда понятнее и привычнее. Даже по прошествии стольких лет Земля и ее обитатели не становились понятнее, все только усложнялось, завязываясь в один сплошной узел, состоящий из непонимания и нетерпимости друг к другу. Все создают лишь видимость толерантности и уважения, но на деле все совершенно иначе - у каждого в кармане припрятан нож, который они воткнут по самую рукоять, когда ты, простак, повернешься к ним спиной. И весперы не исключение. Пожалуй, они первые это и сделают, обставив всех прочих в своем лицемерии и коварстве. На Веспериане все было практически так же - войны, много смертей, много крови. Веспериане знают только один путь выживания - убей или будешь убитым. Но, к счастью или к худу, все-таки среди его собратьев и сестер есть исключения, чьи взгляды на жизнь разительно отличаются от общепринятого у весперов. И это не выглядит странным, потому что доброта, с которой они смотрят на окружающий мир заставляет несколько пересмотреть и свое отношение. Они изменились, прибыв в этот мир, и всем прочим, кто заигрался в игры этого жестокого мира, пора бы измениться.
И не было ничего удивительно, что Табита замолчала, услышав то, чего по сути слышать не желала. Йен был растерян и несколько расстроен такой реакцией своей подруги, но сделать или сказать что-либо еще он не мог. Слова, которые прежде он хотел сказать Эшвор испарились, оставив после себя привкус безнадежности. Она с некоторым остервенением листала меню, пробегая невидящим взглядом по страницам. Он знал этот взгляд, и он боялся его, потому что она хоть и замолчала не оставит без внимания ту проблему, что повисла между ними после его слов. А потом Табита отложила меню и как-то виновато посмотрела прямо в глаза Йену, от чего у того по спине побежали мурашки. Эти фиалковые глаза видели все, а душа скрывающаяся за ними понимала и принимала все его поступки. Иногда Эддингтону казалось, что он не достоин ее дружбы, не достоин ее понимания и поддержки. Он тихо вздохнул, смотря ей в глаза, понимая, что сейчас она заговорит и скажет столько же тяжелых слов сколько, и он перед этим.
- Где та доброта, что всегда была в тебе? Неужели я больше не увижу настоящего тебя? Если так, то... - хотел ли Йен знать, что Табита подразумевала под ее "если так, то…"? Нет, ни за что в жизни. Это было ни к чему, потому что тогда бы он действительно пришлось бы стать такими, как "они", и возненавидеть всех и вся, в том числе и Эшвор. Хотя, это бы произошла в обоих случаях, как не крути. Йен не стал скрывать от Табиты, что ее слова было словно обух, потому что он не ожидал с ее стороны осуждения. Ведь он это делал ради нее и сотен тысяч других весперов, которые жили в Великом Лондоне. Вся их большая община нуждалась в защите, в покровительстве и Йен, хоть и таким способом, но был причастен к этому. Эддингтон откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотник и снова посмотрел подруге прямо в глаза. Нет, ему не было больно от ее слов, он понимал, что она хотела сказать, что хотела донести до него. И это было правильным, потому что, как ни крути, Йену плоховато удавалось оставлять работу где-то там, когда он находился с друзьями. Все-таки в его положении, близкие - это большая роскошь и в тоже время большая обуза. Ведь не будь всех их ему бы не пришлось объяснять все эти непонятные вещи, происходящие в его жизни.
- Нет, я не вижу себя со стороны. Уже достаточно давно. - начал он. - Но зато видишь ты... И если ты говоришь, что я уподобляюсь им, значит так оно и есть, потому что я давно потерял нить реальности и чаще всего путаюсь в своих же легендах. Мне очень жаль, что ты видишь все это... - он замолчал, обдумывая свои слова. - Мы все меняемся, Табита, и я не исключение. Время меняет все и в первую очередь нас. Но для тебя я останусь добрым, хорошо? Я постараюсь... Честно...
Думал ли он в действительности так? Да, однозначно думал и был готов выполнить свое обещание. Йен слабо улыбнулся подруге, думая, что недостаточно убедил ее...
Вы здесь » чертоги разума » Архив игр » О тебе. Обо мне. Обо всем. [doe]
