Все новости, плохие и хорошие, всегда доходили до него в последнюю очередь. Он узнал о случившемся еще на прошлых выходных, в церкви после службы. Жаль, что он тогда опоздал, Идвал посвятил свою свою вступительную речь Крейну Скалигеру, который пострадал в несчастной случае. Возможно, если бы Эддингтон не опоздал, ему не пришлось бы потом идти за разъяснениями к Нерису, ведь странно приглушенный и скорбный гул по толпе прихожан, насторожил веспериана. Идвал рассказал все, что знал сам, и от услышанного Йену стало не по себе. Волосы на затылке встали дыбом, а на лбу выступила холодная испарина - страшные воспоминания прошлых лет вызвали паническую атаку. Пожалуй, он не хотел оказать на месте родственников Крейна. Пережить это снова было бы уже просто нереально. Отдышавшись и успокоившись, он покинул церковь, а в первом попавшемся пабе купил пачку Мальборо и зажигалку. В те давние дни своего восемнадцатилетия он грешил такой вредной привычкой, как курение, переняв ее у землян. Он затянулся всего два раза, а потом выбросил пачку, зажигалку и недокуренную сигарету в урну. Психологический трюк сработал, оставив во рту неприятный привкус табака. Следующие несколько дней Йен размышлял, стоит ли ему навестить Скалигера в больнице, или не стоит. Безопасно ли это будет, как для него самого, так и для советника. Шпионов, ведь везде предостаточно. Решив, что все-таки лучше заглянуть в больницу, чтобы, хотя бы удостоверится, что с ним все относительно нормально, Эддингтон успокоился.
Поздним вечером, после работы, несколько уставший Йен, сворачивает со своего обычного маршрута работа-дом в направлении больницы. Почему именно вечером? Наверное, потому что он не желает встречаться лицом к лицу с родственниками Скалигера. Ведь, по сути, Эддингтон даже не был другом Крейна, он был просто еще одним шпионом из Наудай, одним из немногих, но все же. Йену казалось важным посетить Скалигера, удостоверится, что советник находится в безопасности, что за ним наблюдают врачи не только людей, но и весепериан. Таким образом, он хотел исполнить свой долг не только перед собой, но и перед весперианом, к которому он питал глубокое уважение. Узнав, у медсестры на посту, в какой палате лежит Скалигер, Йен не ожидал, что он будет не единственным посетителем у советника сегодняшним вечером. Поэтому, когда он тихо открыл дверь в палату, он несколько оторопел. Первым желанием Йена было так же тихо закрыть дверь и удалится, но замешкавшись в дверях, он не успел уйти, его заметили.
- Извините, я не хотел Вам мешать. - только и сумел сказать Йен. В горле пересохло, а ладони вспотели. Сознание вкупе с воспоминаниями играют с ним в "обезьяну" - он запретил себе думать о матери сегодня, но что такое мысленная установка перед всем тем ужасом, который он пережил у больничной койки? Правильно, ничто.

Потоптавшись нерешительно на месте, Йен закрывает за собой дверь палаты и остается с родственницей Скалигера в относительной тишине, нарушаемой писком медицинских приборов. Этот звук режет слух и доставляет веспу дискомфорт, от которого он морщится. Он делает пару шагов в сторону больничной койки, чтобы взглянуть на Крейна. Отозвалась ли картина впавшего в кому советника, сотней таких же картин с его матерью? Даже он не смог понять, что происходит в его голове на данный момент. Слишком много сумбура и непонятных ощущений дежавю. Эддингтон вздохнул. Кажется, он уже сейчас начинал жалеть, что приехал в это место. Палата, хоть и была погружена в приятный полумрак, до боли напоминала ту, другую палату. В какой-то момент, Эддингтон был даже готов убраться восвояси, не ответив на вопросы девушки и оставив у нее после себя чувство растерянности. Нет, так поступать вовсе не следовало, а следовательно Эддингтону всего лишь нужно было совладать с собой и своими воспоминаниями. На первый взгляд это очень легко, так думал и сам Йен, пока не пришел сюда. Все оказалось куда сложнее.
- Ничего, вы не помешали. А вы друг Крейна? Решили навестить его? Я вас прежде не видела. Ну не стойте в дверях, проходите. Думаю, дядя будет рад, что вы его навестили, эээ мистер... Простите, не знаю вашего имени. - девушка говорила учтиво и вежливо, отвлекая внимание Йена от созерцания Крйена.
- Можно просто Йен, и я скорее, просто знакомый, нежели друг. - отвечает Эддингтон в тон девушке, так же учтиво и вежливо. Переведя взгляд на нее, Йен понимает, насколько это больно видеть любимого родственника в таком состоянии, не зная чего ожидать от завтрашнего дня. В этом ему не помогает ауризм, все это психинерция, все это он испытывал сам. Ну и что, что это произошло четырнадцать лет назад, сейчас казалось, что это случилось только вчера.
- Как он? Что говорят врачи? - участливо спросил Йен, косясь на советника. Быть может ситуация куда лучше, чем она выглядит на первый взгляд? На это, пожалуй, стоило надеяться.
Эддингтон еще раз вздохнул, мысленно досчитал до десяти, чтобы привести свои мысли в порядок. Переживания и воспоминания были отодвинуты назад, уступив место сосредоточенному вниманию. Теперь, когда Йен удостоверился, что Крйен находит в стабильном состоянии, ему захотелось узнать, кто повинен в этом. В прошлый раз, когда это случилось с его матерью, он думал, что это просто сумасшедший одиночка, которому было нечего терять. Но по пришествие некоторого времени, разговаривая с отцом, Йен узнает, что такое организовать может только одна группировка, располагающая достаточными средствами, чтобы купить эсперит на черном рынке. Не стоит ли Ориджин за этим на этот раз? Вопрос весьма серьезный, и скорее всего ответ на него положительный, отчего Эддингтону становится только дурней. Быть может, если бы этот был кто то другой, а не советник, то Йену было куда проще принять отравление эсперитом. Сейчас это выглядело словно покушение на одно из глав Наудай...
- Быть может, я могу Вам чем то помочь? - спрашивает он, понимая, что, если он начнет копаться в этом деле, то несдобровать ему...

Кажется, первая волна растерянности отступила, уступив место парализующей пустоте и тишине в голове. Ни мыслей, ни способности, что-либо сделать. Йена это испугало. Никогда прежде его не настигали такие ощущения. Никогда прежде он не был столь беззащитен и слаб перед всем образовавшейся пустотой. Все это можно было списать на то, что прежде Йену не приходилось вновь сталкиваться с такой ситуацией. Да, он знал, что веспериане часто страдают от людской жестокости и от инъекций эсперита, но именно этого веспра он знал, и знал лично. Это вновь вынуждало спрятанный в потаенных уголках сердца страх выползать наружу и заставляло бояться за себя, за своих родных и просто знакомых. Ведь тогда, каждый день может стать последним. Те, кто скандирует лозунги наподобие тех, что у Эквалити просто не видят оборотной стороны медали, они не видят этих бедных родных, что сидят возле коек своих любимых и ждут, либо плохого исхода, либо исцеления. Как можно говорить о перемирии, если люди так поступают?
- Пока, его состояние стабильно. Это, вроде бы, хорошо. По крайне мере хуже ему не становиться. Правда, просыпаться дядя пока тоже не торопится. - Кайлин посмотрела на своего дядю. Они были так похожи, пожалуй, не сколько внешне, сколько своими аурами. Они были так переплетены друг с другом, что с первого взгляда неопытный веспер может даже не различить их. Но Йен заметил и позавидовал их родственной связи, ведь сам таким похвастаться не мог. После смерти матери, отношения с отцом были не столь теплыми, как прежде. Это угнетало и без того уже угнетенный ум веспра. Ничто так не расстраивало его, как молчание на том конце телефонной трубки, когда он набирал отцовский номер, ничто так не бесило его, как отказ отца от помощи. Ничто так не ранило, как полнейшее его безразличие на себя, на своего сына. Эддингтон бы понял отца, если бы тот замкнулся разу же после их трагедии, но это произошло постепенно, что сначала Йен не заметил, а когда все-таки понял, что происходит, было уже слишком поздно, чтобы что-то менять.
- Хорошо, что не становится хуже. - тихим голосом отозвался Йен. Он посмотрел на свои руки, попробовал поправить свои накладки, но не успел. Ее вырвавшиеся, кажется, против воли слова пришлись, как довольно сильным толчком в грудь, выбившим весь воздух из легких. Он посмотрел на Кайлин, девушка в этот момент отошла к окну, обняв себя. Сколько же боли было в этом жесте, сколько печали было в ее словах. Что мог на это ответить Йен? А ничего. Никакие слова, никакие утешения не будут иметь желаемого эффекта, лишь будут раздражать и злить. Да, и что в этот момент можно хотеть, как не хорошие новости от врачей? Хотя, сам бы Эддингтон, будучи еще подростком, не отказался бы от просто молчаливого участия. Наверное, тогда ему было нужно именно это, знать, что он не один с такими бедами, что другие веспы справляются с этим, что они это стараются пережить и смирится.
- Простите меня. Наговорила тут всякого лишнего. Простите.
- Не извиняйтесь. Я прекрасно понимаю Вас и вашу ситуацию. - Эддингтон снова посмотрел то на девушку, то на советника. - Быть может я и в правду могу Вас угостить кофе, и составить Вам компанию в этот вечер? - наверное, это правильное решение, потому что никто не хочет быть одиноким в такие моменты жизни.

Стоп! Йен зажмурился. Он попытался перекрыть поток безысходности и печали, что практически осязаемо, исходила от племянницы Советника. Она проходила через веспера насквозь, оставляя в теле слабость и обездвиживая его. Сейчас Эддингтон представлял собой сосуд, в который постепенно наполняют до краев этими невозможно тяжелыми и непомерного томления в бесконечно ожидании. Это практически невыносимо. Йен сжал кулаки, пытаясь перекрыть доступ к своим ладоням. Можно ли так перестать это чувствовать? Нет, эти чувства слишком осязаемы и витают в комнате, в воздухе, которым он дышит. Он ведь не может перестать дышать, ведь так? Он открыл глаза, но кулаки не разжал. Воздух в комнате стал холодным. Тревожный знак для Йена. Он резко повернулся к Кайлин и внимательно посмотрел на нее. Она все еще стояла спиной к нему и вглядывалась в темное окно. Что она могла там увидеть кроме строящегося небоскреба, Эддингтон не представлял. Хотя если приглядеться, в отражении окна можно было увидеть ее задумчивый, обращенный, куда в себя взгляд. О чем она думала? Это было загадкой, а вот, что она чувствовала, было более чем ясно. Холодно. Йену было очень холодно.
- Правда, понимаете? - словно ребенок спросила девушка, и Йен улыбнулся ей только уголками губ. Он хотел ей сказать: "Правда, понимаю.", но не стал. Это уже не нужно было, потому что девушка и без того верила ему. Это чувствовалось практически так же, как и то, что она беспокоится за своего дядю, это было практически осязаемо. Эддингтон тихо вздохнул, думая, что ему стоит рассказать ему свою историю. Почему это сейчас казалось важным, важным поделится опытом и своими переживаниями. И это было бы правильно.
- Я не хочу отнимать у вас время. Вы, наверное, устали после работы, хочется отдохнуть, а не сидеть в больницы в компании печальной, обозлившейся на весь мир девушки. - но по голосу было слышно, что она хотела совершенно обратного. Обозленной на весь мир девчонке нужна была обычная поддержка, которую Йену было по силам оказать. По крайней мере, это не дежурное сострадание со стороны медицинского персонала, а живое и куда более искреннее сострадание, чем человеческое.
- Не беспокойтесь. Этот вечер я специально освободил для этого визита. - заверил девушку Йен. Кайлин не должна была чувствовать этого угрызения совести за то, что якобы отнимает много времени. Нет, для поддержки собрата или знакомого веспериана у Йена хватит свободного времени.
- Хотя, здешний автомат делает неплохой кофе, даже очень. А горячий шоколад, почти как домашний. - улыбаясь, сказала Кайлин.
- Я вас угощу. - улыбаясь в ответ, сказал Йен. Он открыл дверь и пригласил жестом Кайлин пойти с ним. Коридор был пуст, но где-то там со стороны поста слышался голос медсестры, которая разговаривала по телефону. Автомат с кофе был на первом этаже, в кафетерии, Йен проходил его, когда заходил в здание госпиталя. Туда то они и направятся.
Они спустились, и Йен подошел к автомату, уже зная, что выберет. Он нажал на кнопку горячего шоколада для Кайлин и простого кофе с молоком для себя. Расплатился и, взяв в руки две чашки, направился к мягкому дивану, что стоял недалеко от кофейного автомата.
- Возьмите. - он протянул девушке чашку и присел рядом. Они помолчали немного, но потом Йен нарушил тишину. - Не будете возражать, если мы перейдем на ты? - спросил он, думая, что такой молодой девушке, как Кайлин немного непривычно, когда к ней обращаются на Вы. - Я бы хотел рассказать тебе кое-что. - он запнулся и посмотрел на племянницу Советника, думая, как она воспримет то, что он хочет ей рассказать. - Четырнадцать лет назад, после года жизни в лагере беженцев, в моей семье кое-что случилось. Тогда только-только начинались все эти антивесперианские волнения, и моя матушка стала одной из многочисленных жертв этих беспорядков. - он поднес к губам чашку, но опустил, так и не сделав ни одного глотка. - Она не была такой сильной, как Крейн, поэтому она не продержалась и суток. Умерла практически на руках... - он посмотрел куда то в сторону, вновь ощущая в своей руке похолодевшую руку матери. - Но знаешь, я думаю, что Крейн сможет выбраться. Сможет поправится и порадовать свою племянницу. - Йен посмотрел на Кайлин и улыбнулся. Крейн просто обязан вернутся к такой хорошей девчушке.