Он зажимает наполовину скуреную сигареты зубами, недовольно рассматривая то барахло, которое по настоянию Зейна было необходимо напялить на себя, чтобы так сказать не сильно выделяться из толпы. Рубашка, брюки... И даже пиджак! В голове у Уэлше появилась мысль, что этот напарник-идиот, к которому его приставил Валькотт, попросту издевался над ним в своей своеобразной "высокоинтеллектуальной" манере. Фантом швыряет одежду на кровать, не желая на нее больше смотреть. Он и одежда официального типа две вещи, которые категорически не стоило смешивать. Впервую очередь по той простой причине, что ничего более официального, чем военной формы, Джон не одевал в своей жизни. Поэтому при виде всего этого тряпья в нем просыпалось чувства глубоко оскорбленного поджигателя, и руки чесались, чтобы "нечаянно" затушить свою сигарету аккурат об эту одежду. Задумчиво смотрит на тлеющий конец сигареты, оценивая все последствия своих мстительных порывов. Затягивается, наполняя легкие смолистым дымом. Выдыхает тоже в задумчивости, запрокидывая голову вверх и выпуская дым прямо в потолок. Ему не очень хочется вечером идти на задание в тряпье с прожжёнными от его сигарет дырами, поэтому его непокорная душа, взращённая в трущебах нового Орлеана, в растрепанных чувствах отступает, понимая, что этот бой не выиграть. Меланхолично рассматривает растворяющийся в воздухе дым. Навязчивый и терпкий. Хмурится, когда сосед, рядом с которым поселился фантом, вновь врубает музыку. Желание сжечь здесь все снова восстаёт в душе у мужчины, но перед этим ещё и выпустить кишки этому сраному недомерку... Но вместо всего этого, Уэлш сгребает со стола несколько пузырьков с таблетками. Они издают трескающий звук, который благоприятно влиял на Джона, как и сами таблетки, после которых желание расчленять соседей несколько притуплялось. И чтобы не говорил Валькотт отверделых привычках Уэлша, ни сигареты, ни таблетки, с которых Джон пока не хотел слазить, не мешали выполнению заданий. Так что фантом продолжал без какого либо зазрения совести потыкать себе, зажимая тлеющую сигарету между пальцев, закидывая в рот три таблетки. Запивает водой прямо из под крана. И с некоторым удовольствием на лице прикрывает глаза. Теперь можно было даже уснуть под долбящие звуки музыки, которые уже не раздражали.

Рубашка неприятно сковывает движения. Он хотел было поинтересоваться у Зейна, обязательно ли это, но передумал. Ему не понять этих буржуев, которые родились серебрянной ложкой в заднице, как и то, зачем ему исполняющему всего лишь роль подстраховки наряжаться, как павлин. Поджимает губы, понимая, что выглядит в этом барахле, как клоун. Даже военная форма по сравнению с этим было для фантома предпочтительнее. С такой одежды точно возникнут проблемы — прятать оружие не сильно получиться. В отличие от Зейна, имеющего способность, для Уэлша наличие средств защиты было критично, потому что без него он чувствовал себя на удивление несколько неуверенно. Однако, все свое недовольство Уэлш держит при себе, продолжая молча собираться под насмешливыми взглядом Доминика.
— Если не прекратишь давить свою уебскую улыбочку, я тебе помогу. — в голосе звучит угроза. Неприкрытая. Бросает яростный взгляд на своего напарника, потому что ему не нравится, когда на него так смотрят. Со снисхождением.

Вечер жаркий. Даже ветер, который дул с океана, не приносил желаемого облегчения, как и то, что солнце скрывалось за горизонтом. В такую погоду спасал лишь кондиционер. Но и этого удовольствия фантомы были лишены. Сейчас им обоим приходилось прохаживаться среди гостей на открытой террасе в ожидании, когда сам хозяин, как дома, так и вечера пригласить их к своему карточному столу. Джону было даже несколько любопытно, что пришлось сделать Зейну для того, чтобы получить возможность сесть за один игральный стол с этим обсосом, который заявился на вечер в шортах и цветастой гавайской рубашке, и которого, если Джону не изменяла память, звали Эрнестом. Судя по имени, он был не только обсосом, но и отбитым типом, поэтому, наверное, не стоило удивляться всему тому, что может произойти в течении этого вечера. Подтверждение его умозаключениям не заставило себя ждать, стоило только этому Эрнесту открыть свой рот и поприветствовать своих гостей и объявить о том, что игра вот-вот начнется, и игроки уже могут занимать свои места. Джон находит взглядом Зейна, и чуть заметно кивает.

Он не торопился занимать свое место за столом. Стоит чуть поодаль. Смотрит на то, как за руку здоровается Доминик с идиотом в гавайской рубашке, то как они обмениваются каким то фразами с улыбками на своих мордах. Захотелось проблеваться. Не смотря на то, что он не пил, ни алкоголь, ни своих таблеток. А наверное, стоило бы. Может тогда бы все местные старлетки в коротеньких платьицах и их папики, готовые просадить не один десяток тысяч в этом доме азарта, не выглядели так отвратно. К рвотным позывам примешалось и зудящее желание отмыться, после всего этого. Он передергивает плечами. Ему придется терпеть все это целый вечер. От этой мысли его снова передергивает, и он практически хватает с подноса у официанта бокал, который прохаживался между гостей, разнося выпивку. Он не сразу соображает, что это шампанское. Эти гребанные пузырьки газа неприятно "щекочут" нос, поэтому он с отвращением ставит на поднос уже другого официанта пустой бокал.
— Мистер Уэлш? — он слышит обращение к себе, но не торопится смотреть, кто же это был. Здесь вообще никого не было, кто бы его мог знать, ну разве, что Зейн, но этот идиот был не в счет. Когда фантом понимает, что окликающий его человек не собирается никуда уходить, он медленно поворачивается, смотрит на девушку, что стояла перед ним и ждала.
— Да? — прохладно говорит Уэлш.
— Мистер Крейн приглашает Вас за стол. — на девушку не производит впечатления тон фантома, и она продолжает говорить с той учтивостью, которая могла выбесить любого. — Пройдемте. Я Вас провожу. — Джон глухо и раздраженно фыркает в ответ. Казалось бы в этой фразе было столько учтивости, однако, фантом никогда ее не слышал, понимая, что под ней скрывается куда более паскудное желание хозяина вечера помыкать другими людьми. Нехотя, но он все таки идет за девушкой. Другого варианта развития событий у него не было, да и оставлять Зейна без прикрытия на задании было не комильфо. Хотя надо признать желание было велико... И не сколько из за того, что Доминик был способен раздражать даже, когда держал свой рот на замке, сколько из за того, что сам Уэлш предпочел бы выполнить поставленное Элдерманом задании несколько иначе. Без всяких дурацких переодеваний в костюмы, идиотской выпивки и всей этой раздражающей его мишуры.
— Ваши фишки принесут чуть позже. — девушка, что провожала его до стола, остановилась, не доходя до него. — А официант примет ваш заказ. — она указала на парня в форме обслуживающего персонала. Джон коротко кивнул, не говоря ни слова благодарности. Обойдутся. Чуть одернул жилет за кроя перед тем, как подойти к столу. Хмуро осматривает уже сидящих за столом игроков, отмечая, что на противоположной стороне Эрнест все еще переговаривался с Зейном. Весьма дружелюбно и беззлобно. Джон, не торопясь, отодвигает стул и опускается за стол. Откидывается на спинку и через мгновение, чуть оборачиваясь, подзывает официанта. Что ж, без выпивки ему сегодня однозначно не протянуть. Может быть, тогда этот нехороший зуд в кулаках поутихнет? Он просит двойной скотч, неспешно отбивая пальцами какую то назойливую мелодию по столу. Косит глаза на соседа, который, кажется, с любопытством наблюдает за ним. Что ж весьма похвально — наблюдать за своими карточными противниками. Но была одна небольшая проблема... Пусть Джон и играл весьма посредственно, однако, его непроницаемое лицо могло ввести в заблуждение любого игрока, который пытался его считать.
— Ну, что, друзья, приступим? — хлопая в ладоши, спрашивает Эрнест. — Прошу поприветствовать нашего Дилера. — за стол под одобрительный шумок со стороны игроков опускается мужчина, сдержано кивая в ответ. — И напоследок, друзья. — Эрнест Крейн выдерживает наполовину драматичную паузу, обводя всех взглядом. — Прошу надеть браслеты. — он делает неопределенный жест кому то из обслуживающего персонала, который практически сразу выкатил к столу небольшой столик с разложенными на нем браслетами. Уэлш чуть хмурится, бросает взгляд, еле заставляет себя не показывать окружающим свою довольную ухмылку. Единственная радостная новость за сегодня! — Без обид, друзья. Однако, возможности должны быть равны у каждого. — столик с браслетами объезжает карточный стол по кругу, останавливаясь, как оказалось, лишь возле тех, кто являлся носителем. Зейн не стал исключением.
Через пару минут, когда все расселись по своим местам, а Джону, наконец, принесли выпивку, словно из неоткуда и по команде на столе появились фишки. И игра началась.

Он цедит свой напиток, не торопясь. Он бы осушил бы бокал залпом. Одним глотком, а потом бы закал еще с десяток. Но он отдергивает себя. Мысль слишком заманчивая, чтобы не поддаться ей, однако здраво мыслящая голова этим вечером фантому была предпочтительнее. К тому же в его руке зажата дымящаяся сигарета, которую он с наслаждением истинного курильщика несколькими глубокими затяжками докуривает, и практически сразу же достает новенькую, зажимая ее, как и предыдущую меж пальцев. Его карты покоятся перед ним рубашками вверх. Мужчина прекрасно помнит, что скрывается под ними, и как то разочарованно кривит губы, понимая, что с его одинокой парой троек далеко не уйти. Он мог попытаться докупить себе пару карт, но не делает этого, терпения на следующий круг у него не хватит. А денег ему не жаль. Так что никаких сожалений. Джон берет бокал с остатками скотча и одним глотком допивает.
— Пас. — коротко говорит Уэлш, отодвигая от себя свои карты. Бросает быстрый взгляд на своего напарника на противоположной стороне стола — Доминик скалится в своей безумной улыбкой, так же, как и Джон, пасуя. В отличие от Уэлша перед Зейном стройными башенками возвышаются выигранные фишки — на первый взгляд довольно сложно сказать сколько будет это в денежном эквиваленте, если их обменять. Джон не может сказать раздражает ли его способность вечно улыбающегося ублюдка быть в светских игрищах лучшим. Среди фантомов таким "талантом" обладала разве, что Уинблад — красотка, как и Доминик родилась с серебренной ложкой в заднице, наверняка, оттого и умела лизать жопы этим напыщенным свиньям с толстыми кошельками в случае необходимости.
Он не долго сидит на месте — как только банк был отдан одному из игроков, Джон встает со своего места. Одна рука в кармане брюк, другая все еще держит сигарету. Он отходит от игрального стола. Всего пара широких размашистых шага и он чувствует себя необъяснимо легче. Оглядывается на Доминика, выпуская облако сигаретного дыма. Тот склонился к Эрнесту и нашептывал без сомнения свои грязные мыслишки, но когда хозяин казино опасливо бросил взгляд на самого Уэлша, у фантома зашевелились волосы на затылке от предчувствия. Джон никогда не был фаталистом, однако одного взгляда на Зейна и Эрнеста фантому хватило, чтобы понять, что ничего хорошего ждать от этого вечера и задания в целом не стоило. Он затягивается, снова отворачиваясь от игрального стола. Джон знал, что хуже того, что он уже пережил, с ним не будет. Так что бежать от плохого предчувствия и насмехающегося взгляда Зейна он не будет. Поэтому он терпеливо ждет, когда за ним таки придут, чтобы увести его под белы рученьки подальше во тьму ночи, туда, где его "крики" не будут слышны честным людям. И долго их ждать не приходится. Он лишь успевает докурить свою сигарету, когда за его плечами вырастают двое мужчин.
— Мистер Эрнест желает с вами переговорить. — басит один из них глухо, так, чтобы это услышал только Джон. — Не оказывайте сопротивления. — Джон чуть вздергивает бровь — он и не думал сопротивляться, по крайней мере не здесь, где сотни глаз могут увидеть, как лихо можно свернуть двум незадачливым верзилам шеи. Уэлш разворачивается лицом к своим конвоирам, смотрит сначала на одного, затем на другого. практически демонстративно бросает тлеющий окурок на пол, который через мгновение распирается его ногой по ковру.
— Видите. — сухо скрепит голос Джона.

— Левее... Левее... — он и сам не знает смеется ли он над усилиями мужика, который наносит ему уже не первый удар по лицу. Ему задали простой вопрос, пытаясь выяснить, кто слил копам информацию о поставках оружия. А Уэлш лишь скрипел своим глухим смехом да отплевываясь от крови. Его это отчасти забавляло, если не считать того, что за его избиение стоило благодарить Зейна — фантом не сомневался, что его напарничек приложил свои поганые руки к этому. Не зря же Доминик так сладко ворковал с Эрнестом. Джон смотрит своим полузаплывшим глазом на своего "мучителя". Его бы лицо выражало бы насмешку, но вот незадача, он практически не чувствовал его.
— Что же ты, как девчонка бьешь? — спрашивает Уэлш, сам уже не зная зачем. Он сжимает и разжимает кулаки — его руки крепко прикованы к подлокотникам стула, на который его усадили.
— Кто слил информацию? — мужик нависает над ним, смотря прямо в глаза. Он словно и не чувствует угрозы, которой пахнет от фантома. Словно привязанные конечности могут остановить его. Джон кривит губы, отклоняет голову чуть назад. Удар приходится бедняге по носу, который жалобно хрустнул. Мужчина отшатывается, хватаясь за сломанный нос. По его руке тут же заструилась кровь, которая еще не скоро остановится. За этим следует кивок головой и на Уэлша обрушивает череда сильных ударов. Он заваливается на бок и с глухим звуком опрокидывается на стуле на бетонный пол. В ход идут ноги, а Джон лишь хрипло посмеивается сквозь боль.
Хлопок в ладоши. Тишина, нарушаемая лишь дыханием окружающих его людей.
— Мистер Уэлш, вам всего лишь нужно сказать одно имя. И это все закончится. — наверняка под "все закончится" Эрнест подразумевает пулю в лоб. Но Джон молчит. Он подымает взгляд на незадачливого оружейного барона — за его спиной маячит фигура Зейна. Уэлш злобно кривит губы на очередной насмешливый взгляд...

Его бьют от души и с особым наслаждением, явно стараясь угодить своему дружку со сломанным носом, который щерил свою полубеззубую ротовую полость, смотря, как Джона запинывают его дружки. Пару раз особо усердные ребята попадают по лицу, которое фантом старался спрятаться, уткнувшись лицом в бетонный пол, но большинство ударов пришлось по ребрам. Джон не будет удивлен, если окажется, что большинство костей грудной клетки окажутся с трещинами, которые, как последние паскуды, будут заживать нестерпимо долго. С громким хлопком избиение прекращается к большому разочарованию мужика с окровавленной мордой и к некоторому облегчению Уэлша — есть немного времени, чтобы перевести дух перед очередным заходом и... А, что, собственно, должно было произойти дальше? Планов Доминика фантом не знал, как и не знал, в какую игру тот собирается играть с Эрнестом Крейном. Печальное упущение со стороны Джона — не потрудился вытрясти из Зейна подробности, чтобы хотя бы иметь представление на что способен другой фантом, которого Валькотт всучил ему в напарники. А ведь Уэлш всего лишь должен был быть на подстраховки и подхвате, если у Зейна что то пошло не так. Однако к большому разочарованию Джона, напарник явно переиграл свои планы, вписав Уэлша одним из главным персонажем в свое представление. Большая честь...
Он сплевывает кровь изо рта на пол и смотрит на Крейна, когда тот задает животрепещущий вопрос, желая прояснить для себя ситуацию, в которую он попал по своей глупости. Да вот незадача, Джон, даже, если бы действительно был копом, которого подослали к Эрнесту, ничего бы не сказал. В молчанку он умел играть, как никто другой — в плену научили. И он долго смотрит на Крейна тяжелым взглядом, пока из за его спины не выплывает Доминик. Напарник удостаивается такого же взгляда — как никак по его милости он сегодня протирает бетонный пол своим телом. И в этом взгляде не кроится для Зейна ничего хорошего. Уэлш весьма серьезно был настроен воздать по справедливости за все зейновские заслуги. И как же хорошо, что тот был всего лишь кукловодом и не мог прочесть мысли фантома, который практически в одночасье приобрел в лице Доминика чуть ли не врага номер один, за которого он в превеликим удовольствием возьмется, после этого задания. Будет смаковать каждую минуту — раздобудет тибуриемных пуль и вот тогда то и начнется настоящее веселье. Взмах зейновской руки и один из парней, который до этого весьма охотно делал из Уэлша отбивную, с таким же рвением возвращает Джона в вертикальное положение. Фантом смотрит на этого парня немигающим взглядом до тех пор, пока тот снова не встает в стороночку, давая пройти вперед Доминику. Джон чуть хмурит брови, а потом усмехается от того, что тот не хочет марать руки. Об него. Разбитые губы складываются в полубезумную улыбку всего на мгновение, а после кровавый сгусток слюны выплевывается на идеально вычищенные ботинки Доминика. Весьма красноречивый ответ, как для Зейна, так и для Эрнеста, который от возмущения от такой дерзости "схваченного с поличным копа" громко засопел.
— А что, Крейн, вместо тебя теперь эта красавица заправляет? - спрашивает Уэлш, отведя взгляд от Доминика. Обводит взглядом склад, на который его притащили — до этого он не успел как следует оглядеться, потому что практически сразу парни Эрнеста взялись за дело. С сожалением понимает, что это не тот склад, который им нужен, и поэтому морщится, возвращаясь взглядом к Зейну. — Не знаю с чего ты и твои парни решили, что я коп, но боюсь ты сильно просчитался... — туманно прохрипел Джон, не сводя взгляда с Доминика. Быть может этот дурак Крейн решит, что человек, привязанный к стулу и уже порядком избитый был послан с иной целью и от совершенно иных людей? - Мой босс будет весьма огорчен тем, как встретили его человека...

Фарс. Неоправданный и беспощадный фарс во имя выполнения задания. Сколько он вытерпел ударов, унижения от своего "напарника", чтобы в конечном счете заставить мистера Крейна сократить сфинктер своей пятой точки перед одним туманным человеком, имя которого даже не произносилось? Много. Неоправданно много. Но не для Элдермана. Их "боссу" не важно, как будет выполнено задание. Для него главное результат. Ну и наверное то, чтобы на следующее утро газеты и новости по ТВ не пестрили сенсационными заголовками. В этом весь Итан. И фантомам приходится крутить. Этот раз не исключение. Но вот во всем этом Уэлш никак не должен был участвовать. Он был всего лишь на подхвате и подстраховке, но никак не отвлекающим фактором. Ни приманкой. И уж тем более не грушей для битья. Но все это уже случилось, и не без помощи Доминика. Первое совместное задание и такая подстава от напарника — для Джона это было слишком.
Он гоняет во рту кровавую слюну. Не может решить сплюнуть ее или немного побыть паинькой, не привлекая к себе внимания пока заметно разнервничавшийся Крейн, готовый заикаться и кидаться от паники на каждого встречного, выясняет отношения с Зейном. Занятное зрелище с учетом того, что это тоже все фарс. Импровизация. Ни больше. Ни меньше. Занятно это до тех пор, пока напарник не кидается к нему и не хватает его за ворот рубашки, ткань которой жалобно трещит. Вот они лицом к лицу. Слишком близко. Но Джон не отстраняется. Смотрит медленно заплывающими глазами на фантома, вкладывая в этот взгляд все то, что накипело в нем за этот бесконечно долгий вечер. Так сказать, чтобы все поверили. Но все это лишь маленькое представление, разыгрывающееся для посторонних. Пока громкие слова отвлекают зевак, ключ от наручников у Джона, и он уже знает, что будет делать, когда Зейн удалится, громко хлопнув дверью, как и полагается обиженному мальчику с задетой гордостью.
После такого эффектного ухода на складе воцарилась тишина. Буквально на несколько долгих секунд. Звонкая. Тягучая. С нотками нервозности, которые распространял собой Эрнест Крейн. И которую так хотелось нарушить. Джон все-таки сплевывает кровавую слюну. Звук его плевка разносится по складу и тонет где то в темных углах.
— Что же ты решил, Крейн? — лениво спрашивает фантом. Теперь, когда нет Доминика, можно играть в свою игру. Он не был гениальным актером, но все же изобразить ленивое любопытство смог. Смог изобразить и ту пренебрежительную уверенность, что всякого взбесит, особенно тогда, когда разыгрывающий окружающих человек находится в "безвыходной" ситуации. Ребята Крейна вполне могут думать, что Уэлш уверенно скалится только потому, что схватил их главаря за яйца. И это их главное заблуждение. Когда дверь склада с грохотом закрылась за Домиником Зейном, все кто находился на складе медленно, но верно перекочевали в список мертвецов, которых, возможно, не найдут даже через неделю или месяц. Маленький ключ от наручников крутится между пальцев. Он ждет подходящего момента.
— Надо полагать стрессовые ситуации не твое, да? — снова спрашивает Джон. Никто из верзил не осмеливается теперь поднять руку на потенциального посла от загадочного и столь же серьезного заказчика. Окровавленные губы складываются в полуулыбку. Это нетипичное поведение для матерого торговца оружием несколько сбивало с толку, но в отличие от Зейна, Джон лично не знал Крейна, и вполне возможно это самое что ни на есть обычное поведение этого дельца. Но более странным было то, что тот никак не реагировал на реплики Джона. Он весь трясся и вообще выглядел не вполне здоровым. Нервно оглядывался на верзил, которые кажется вообще не понимали, что происходит, но были готовы выполнить любое поручение, которое бы не отдал Эрнест.
Громкий звук открывающиеся двери, которую как будто открывают с ноги. Она бьется по кирпичную стену, с которой осыпается серая штукатурка. В дверном проеме стоит Эрнест Крейн. На вид как две капли воды похожий на того, что стоит и трясется.
— Билли! — голос второго Эрнеста отчего слишком бодрый. Первый Эрнест вжимает голову в плечи и чуть пятится. — Тебе же было поручено такое простое дело, ну! А ты все так бездарно просрал. — второй Эрнест качает головой. Его правая рука ныряет за спину. Щелчок снимающегося с предохранителя пистолета. — Все лишь нужно было прикинуться мною. А ты стоишь, трясешься и готов навалить в штаны от страха стоит только одному идиоту раскрыть свой рот и припугнуть тебя. — после этих слов слышится плевок, словно второй Эрнест хотел этим показать, как относится к подобному поведение своего двойника. — Ну и что мне с тобой делать? Ты и заказчика слил, и с этим склизким гадом рассорил. Нет, друг мой, так не пойдет. — всего один выстрел. Громкое "бах" эхом разносится по складу. Звук падающего на бетонный пол тела тонет в этом эхе. — Складная песенка вышла бы у тебя, Джонни. — второй и теперь уже единственный Эрнест обращает свое внимание на Уэлша. Эта его пестрая гавайская рубашка сливается в одно рябое пятно, которое Джон пытается разглядеть сквозь заплывающие глаза. — Но что то ты фальшивишь... — он задумчиво обводит взглядом своих цепных верзил. — Мистер Гафур не стал бы посылать такого, как ты, проверять свой заказ. — замолкает, словно что то пытаясь обдумать. — Кончайте с ним. — Крейн кивает своим парням. — А потом приберитесь здесь.
Звук закрывающей за Эрнестом Крейном двери словно брошенный флажок для гонщиков, а звук открывающихся наручников тонет в громких звуках шагов тех, кто остался "прибирать". Все происходит слишком быстро. Резкие движения фантома, когда тот вскакивает со стула, укладывают первого приблизившегося в нокаут, и тот кулем валится к его ногам. Второй и третий куда умнее — не идут на него с голыми руками, вытащив практически одинаковым движением из карманов ножи-бабочки. Лязг раскрывающихся ножей затихает, но ни один из парней так и не успевает что либо предпринять. Джон быстрее. Джон злее. Джон хочет, чтобы они все умерли. Поэтому он заламывает руку одному из нападавших, направляя длинное лезвие ножа-бабочки под рёбра несчастному. Лезвие входит быстро и легко два или три раза, после чего фантому становится не интересен этот кусок мяса, который должен был умереть через пару минут в луже собственной крови, пытаясь безуспешно ее остановить. Нож остаётся в руке Уэлша. Он перехватываете его, так чтобы лезвие смотрело в пол. Оставшийся парень не нападет, чуть пятясь назад и смотря на завалившегося на спину дружка, который хныкал и поскуливал от собственного бессилия. На его лице отражается понимание, что ему совершенно не хочется умирать, но Джона это не волнует — этот паршивец со своими дружками достаточно сделали, чтобы заслужить смерть. И фантом медленно и неотвратимо приближается к своей жертве, смотря тому прямо в глаза. Все те, кто умер и умрет, явно недооценили Джона и сполна должны заплатить за своё невежество. Быстрое и молниеносное движение руки, в которой зажат нож, когда он ныряет под руку к размахивающему своим орудием бедолаге. Кровь из вспоротого горла орошает все вокруг. Рубашка Джона, которая до этого вчера была кисельно белой, стала грязно-бардовой. Под стать жилетке. Доминик был прав — крови на ней не видно. Мгновением спустя нож-бабочка погружается в висок, вырубленному мужику, тому самому с разбитым носом. Волна удовлетворения прошла по телу Уэлша. Здесь он закончил.

Дверь открывается с ноги. Он чертовски зол. Все еще. Он шарит заплывшими глазами по квартире, все еще надеясь, что этот ублюдок по имени Доминик Зейн будет здесь. Но никого нет. Пусто.
— Блядь... — сквозь зубы цедит фантом. Он хлопает дверью, и широким шагом преодолевает расстояние до мини-бара. Виски пьется прямо из горла. Доминику Зейну лучше не попадаться ему на глаза. За этот "прекрасный" вечер в обществе парней Эрнеста Крейна Джон отплатит с особым рвением и усердием.