Пурпур и золото. В этом доме так много пурпура, а золота и того больше. Красные атласные ленты на парапетах, винного цвета балдахины, бордовые дублеты и платья на домочадцах. Золото в волосах, на пальцах рук, украшенных кольцами, вышитый на стягах Лев был тоже золотым, кубки и тарелки за главным столом, за который только предстояло сесть. Кажется, сестрица Дженна на этот раз превзошла саму себя в любви к цветам дома Ланнистеров. Как это иронично — выйти замуж за Фрейя, сменив Золотого Льва на Серые башни, и все так же продолжать одеваться в цвета своего родного дома, напрочь игнорируя свою принадлежность к другому дому. Хотя, ничего удивительного, ведь скорее Фрей сменил стяги на львиные, чем наоборот... Это мысль веселит Гериона и напоминает, что старшая сестра всегда и во всем останется Ланнистер. Что может быть более незыблемее, чем любовь к своей семье? Ну или к отдельным членам этой семьи? Ведь, как говорится, в семье не без урода... Так ведь, Тайвин? Мысленный вопрос к старшему брату задается с издевкой, ведь Герион прекрасно знает, кого Тайвин считалась в их семье паршивыми овцами.

Герион проводил взглядом парочку служанок, что торопились закончить сервировку обеденного стола своих господ в Золотом Чертоге. В животе от запаха еды разыгралась целая симфония голодных звуков, но тащить со стола чего-нибудь для перекуса он не спешил, желая в кои то веки сесть за праздничный стол со всей семьей. К тому же ему ещё предстояло встретить запаздывающего Ланна Ланнистера с его семьей. Видимо то, что они живут в Ланниспорте, по мнению Ланни даёт им право приезжать позже всех и заставлять и так умаевшегося с утра встречей гостей, что решили прибыть в Утёс в утро самого праздника, Гериона томится в ожидании. Ещё раз оглядев Золотой чертог, Смеющийся Лев решил скоротать время до прибытия последнего гостя в сторожке со стражниками у Львиной Пасти и, возможно, сыграть в кости на парочку золотых драконов.

...— Ну-ка, куда побежал. — Герион успел схватить пытающегося улизнуть из-за стола Тириона за шиворот. — Лучше посиди со мной. — он усадил маленького племянника на скамью рядом с собой. — Или ты хотел взглянуть на жонглёров во дворе?

— Ох, милорд! — всплеснув руками, запричитала нянька Тириона, появившись практически следом за племянником рядом  с Герионом. — Вот уж ножки короткие, а как шустро бегает! Хорошо, что вы его остановили, иначе бы мне пришлось искать его в этой толпе. Пойдёмте-ка, маленький лорд, — женщина протянула Тириона руку и он чуть насупившись ухватился за неё своей маленькой ручкой. — А то ваш, лорд-отец рассердится, когда узнает, что вы решили убежать, когда вам было велено идти в детскую. Милорд. — нянька склонилась в поклоне перед Герионом и увела Тириона прочь. Вот уж кому повод был не нужен для злости на младшего сына, так это Тайвину. Герион посмотрел на брата. Сегодня он был окружён знаменосцами и вассалами, благосклонно принимая благодарности за своё гостеприимство и восхищения. Герион невесело хмыкнул. Теперь он сомневался, что сегодня чествовалось в Золотом Чертоге — приход долгожданной весны, после затяжной зимы или раздутое эго Тайвина Ланнистера. Невеселую улыбку Герион спрятал за кубком вина, отводя взгляд от брата. Вообще было довольно удивительно, что старший брат решил устроить для своих знаменосцев такой пир, а для простого люда выставить десятки бочек с элем и пирогов с рыбой, да пригласить циркачей и музыкантов для забавы. Последние в очередной раз заиграли веселый мотив «Девы и медведя», чтобы желающие могли размять свои ноги в танце.

— Герион! Мой дорогой племянник! — над ухом раздался раскатистый бас Дамона Марбранда, из-за которого Ланнистер вздрогнул и подавился вином. Герион поднял взгляд на "дядюшку" с несколько испуганным видом — вот уж кого он не хотел встречать на пиру так это Дамона Марбранда, старшего брата его покойной матушки, который каждый свой визит в Утес заканчивал намеками о помолвке с его внучатой племянницей и которые Герион успешно игнорировал. Но удача, кажется, собиралась прямо сейчас отвернуться от него. — Чего это ты сидишь, вино хлебаешь? — спрашивает Дамон, похлопывая Гериона по спине. — Сколько девиц сидит без партнеров для танцев, а ты прохлаждаешься! — и, захохотав, "дядюшка" присел рядом на скамью. — Иди и порадуй какую-нибудь девицу, а я посижу здесь, отдохну, а потом может какая девица согласится сплясать и со мной!

Вот чем нравился Гериону Дамон Марбранд, так тем, что никогда не требовал ответа, предпочитая говорить самому. Зачастую это болтовня ради болтовни, однако и она была вполне сносна.

— Что ж, дядюшка, я не могу не принять ваш настойчивый совет и не осчастливить какую-нибудь девушку. — с кривой улыбкой ответил Герион, подымаясь из-за стола и коротко склоняя голову в поклоне.

Спустившись с помоста, Герион заприметил у одного из столов небольшую группу молодых людей, среди которых практически тут же увидел копну золотых волос уложенных в высокую прическу. Серсея. Дорогая племянница явно купалась во внимании всех молодых парней, что вообще были допущены в Золотой Чертог. И наверняка уже перетанцевала со всеми, кто казался ей того достойным. Подойдя ближе, Герион краем уха услышал, как паренек в черном парчовом дублете с вышитым человеком в капюшоне Бейнфордов настойчиво просит Серсею оказать ему честь и станцевать с ним. Прежде, чем племянница нашлась бы с ответом, Герион ступил в круг молодых людей, что окружали девушку.

— Господа. — насмешливо поприветствовал он молодых парней. — Позвольте мне украсть у вас мою племянницу. — и, подхватив Серсею под локоть, направился к центру зала, где уже практически не было свободного места — было так много желающих станцевать. — Раз я тебя выручил, дорогая племянница, подсоби и мне. Старик Дамон спит и видит, как я сразу, после танцев, утащу его внучатую племянницу под венец, что мне совершенно не хочется делать. Так что я понаглею еще немного и приглашу тебя на парочку танцев. — музыканты словно того и ждали, заиграв новую мелодию, в которой Герион признал "Шесть юных дев...".

— Нашей юной львице определенно нечего делать среди этих петухов. — Герион улыбается и кивает в сторону воздыхателей племянницы. Ей всего двенадцать, а она остра на язык и уже столь прекрасна, что кружит голову практически каждому юнцу в этом зале. И главное не по годам умна и хитра — это угадывается в задорном блеске зеленых ланнистеровских глаз и таком же смехе. Когда то так же смеялась Джоанна, так же за глаза называла назойливых господ петухами, что вились вокруг нее, даже не смотря на грозные и столь же ревнивые взгляды Тайвина. И пусть ее нет с ними уже, как пять лет, но она продолжает жить в смехе своей дочери, в блеске ее глаз и насмешливых фразах, что она без лишней скромности озвучивает. Герион видит это отчетливо — память бережно хранит воспоминания о кузине.

— Он не теряет надежды. — весело фыркнул Герион, ловко лавируя между танцующими парами, ведя Серсею в быстром и задорном танце. Дамон Марбранд хотел породниться с домом Ланнистеров в еще одном поколении. Хотя в этот раз амбиции его были не столь большими, ведь сватал он свою племянницу всего лишь за Гериона, за четвертого сына, который не имел за душой ничего, кроме имени, двух кораблей, что были оставлены Титосом ему в наследство, да легкого нрава. Да вот беда, сам Герион жениться не собирался в обозримом будущем. Ведь он еще не покорил Эссос, не исследовал Рок Валирии, не выиграл ни одной войны! Какая жена, когда душа просила свободы? — Отчего же? Девица не дурна собой. Жаль только, что чернявые не в моем вкусе. — коротко хохотнув, ответил Герион, позволяя племяннице беззлобно над собой подшучивать. В ее зубоскальстве было свое очарование. Юная львица училась прятать за благовидные слова истинное отношение к происходящему, как когда то кинжал в складках пышной юбки, что Герион вложил в белы ручки племянницы вместо полуторного меча, который она стащила у брата. — Когда-нибудь возможно и придется выбирать, — беспечно пожимает плечами. — Но пока пусть они за мной побегают. — и, криво ухмыльнувшись, Ланнистер закружил Серсею в очередной стремительной фигуре танца. Здесь, в центре зала, где танцующие пары отплясывали в задорном танце, отбивая ноги и хлопая в ладоши, Герион отчетливо ощущал себя живым. И свободным. Вольным кружить в танце, как свою племянницу, так и вообще любую девицу в Золотом Чертоге. Улыбаться тем, кому хотелось улыбаться, и не обращать внимания на тех, кто его внимания не заслуживал. В отличие от Серсеи, которая должна была вести себя, как и положено юной и прекрасной девице, кротко и благовоспитанно, на что она не преминула пожаловаться в своей язвительной манере, вызвав очередную порцию смеха у своего дяди.

— И в кого же ты такая умная, милая племянница? — чуть прищурившись, спрашивает Герион. — Не боишься, что твой будущий муж не оценит твоей хитрости? Или его тоже будешь водить за нос? — музыканты в последний раз ударили в барабаны, и музыка оборвалась на высокой ноте, ознаменовав конец танца. Люди вокруг засуетились, засмеялись еще громче прежнего, выражая свою благодарность музыкантам щедрым рукоплесканием и тем самым прося продолжения. Герион отступил от Серсии и удовлетворенно выдохнул, стараясь перевести дух.

— Ну, как? Не запыхалась? Силенок хватит еще на один танец? — и словно прочитав мысли Ланнистера, музыканты снова ударили по струнам и барабанам, огласив Золотой Чертог очередной быстрой и задорной песней, от которой ноги сами просились в пляс. И Герион поддавшись этому желанию, подхватил племянницу, вновь уводя ее в быстрый танец, так и не дав ей отдышаться. Двигались быстро, смеялись громко, практически не обращая ни на кого внимания, когда Герион все-таки краем глаза замечает, как поодаль Дамон Марбранд с невероятной для его возраста прытью и живостью ведет в танце молоденькую девицу. — Смотри-ка, старик Дамон не теряет время даром! — не без удивления говорит Герион, кивая Серсее в сторону их дальнего родственника. — А я-то думал, он пошутил, когда сказал, что и сам не прочь потанцевать... Ооо, нет! — воскликнул Ланнистер и поспешно отвернулся от Марбранда, надеясь, что дядюшка не заметил его или не услышал его замечания на его счет. С него станется растолкать половину танцующих, чтобы добраться до Гериона и Серсии для того, чтобы просто поболтать во время танца или вовсе попросить поменяться партнершами. Герион еще раз бросил быстрый взгляд на Дамона и к своему ужасу понял две вещи: первая — Марбранд его все-таки заметил, вторая — девица, с которой он танцевал, была его внучатая племянница, которую он сватал ему вот уже несколько лет к гряду.

— Герион! — пробасил дядюшка, когда ему каким то чудом удалось настигнуть двух Ланнистеров. — Не уступишь ли мне леди Серсею до конца танца? А я позволю тебе дотанцевать этот танец с Мариссой. — спрашивает Марбранд, выглядя при этом неимоверно довольным в отличие от самого Гериона, которого таки этот старик свел со своей племянницей. Старший Ланнистер посмотрел на Серсею, которая, кажется, забавлялась не меньше самого Марбранда, наблюдая за тем, как ее дядюшку загнали в угол, и без каких либо угрызений совести вложил руку племянницы в мозолистую и столь же огромную ладонь Дамона Марбранда.

— Надеюсь, вы сможете за ней поспевать. — не без ехидства говорит Герион. Он еще мгновение смотрел на удаляющихся Серсию и Дамона, но практически сразу переключил внимание на девицу, что осталась стоять рядом с ним. — Что ж, леди Марисса, прошу. — и подает ей свою руку, улыбаясь криво, но обаятельно. Обижать понапрасну Мариссу не хотелось, ведь она не была виновата, что ее двоюродный дедушка так настойчив в своих намерениях породнить дома Ланнистеров и Мардбрандов. И уж точно не виновата в том, что Герион так упорствует, даже не смотря на ее красоту, которую он оценил по достоинству еще в прошлую их встречу. Девица зарделась, но руку подала, позволив Ланнистеру увести ее в стремительный танец.

... — Я знаю, что ты хочешь сказать... — прищурившись, говорит Герион, когда танец закончился, и Марбранд со своей племянницей удалились с танцевального помоста. Он смотрит на племянницу, прекрасно понимая, что не избежит даже парочки колких замечаний в ее исполнении о Марбранде и Мариссе как бы грозно он на нее не смотрел. Знает ведь чертовка, что все это напускное, и он никогда не сердится на нее по-настоящему. — Ну, ладно. — милостиво кивает Ланнистер. — Говори, а то глядишь лопнешь от смеха.

Лукаво прищурив глаза, Герион усмехается на довольно таки нескромный вопрос племянницы, что пытается выведать о его вкусах относительно девий. В голову приходит шальная мысль шокировать девчонку какой-нибудь пикантной подробностью, но чуть покачав голов, ему приходится забыть об этой идее. О большой груди или крепких ягодицах он мог бы пошутит разве что с Джейме и смотреть потом, как мальчишка краснеет до самых корней волос. Да, и Серсея спрашивала явно не о девицах, что грели постель в попытке получить свою толику внимания лорда Ланнистера. Простушки ее никогда не интересовали. А вот благородные леди... совершенно другое дело, но зачастую племянница находило большинство непроходимыми дурами или невообразимо скучными. И Герион, как ни странно, разделял мнение Серсии. Скучные дурочки были не в его вкусе, как не были милы ему и девицы, что из-за своей застенчивости не могли связать и пары слов, не говоря уже о прямом и твердом взгляде, которым бы они смотрели на мир вокруг себя и других людей вне зависимости от их благородства и статуса. Бесстрашие, гордость и ум — вот те качества, за которые Смеющиеся Лев готов был признать женщину равной мужчине и которую он смог бы полюбить.

— Эх, не была бы ты моей племянницей, женился бы на тебе, моя дорогая племянница. — отшучивается Герион, притворно вздыхая о своей избирательности, кружа и кружа Серсею в танце. Она смеется. Заливисто и заразительно. Сияет своей улыбкой и красотой, ослепляя тех, кто не привык видеть столь прекрасное зрелище в своей повседневной жизни. Сегодня многие будут считать себя счастливчиками, получив хотя бы намек на улыбку или благосклонность Юнной Львицы Утеса. Многие буду грезить о ней еще долгие Луны спустя и знать, что для них она недостижима, как само Солнце на небосводе. Гериона не слепит ее красота, но радует улыбка. Радует, что она счастлива и полна жизни, знает все ее  И отвечает ей теплой улыбкой, когда та бойко отвечает ему о своих планах на замужнюю жизнь. Маленькая Серсея думает, что уже познала эту жизнь. Но, если ей повезет и планы ее отца воплотятся, ни хитрить, ни водить за нос своего мужа ей не придется — молодой кронпринц не производил впечатления глупца и был красив собой настолько, что Герион готов был поставить на кон весь свою кошель с золотом на то, что Серсея была влюблена в него до сих пор. А ведь с турнира в Ланниспорте прошло без малого два года. Она говорит о скуке и уловках — летнее дитя, беззаботное и счастливое, мечтающее о светлом и радостном будущем. И Герион был готов молиться Богам, чтобы те были благосклонны к его любимой племяннице.

— Маленькая лицедейка! — шутливо журит он девчонку, когда очередная фигура танца сводит их вместе, чтобы после дать им немного отдыха перед очередным задорным танцем и порцией нового искристого смеха. Герион наслаждается праздником. Герион улыбается. Герион шутит даже тогда, когда старик Мардбранд не оставляет своих попыток свести его с внучатой племянницей, которую Серсея даже вспоминает с трудом и имеет весьма нелестное мнение о ее платье. Это веселит Смеющегося Льва, как и ее возмущенная гримаса, когда Герион вкладывает ее белу ручку в мозолистую лапу старика Марбранда, и которые он успешно игнорирует, решив, что племяннице не повредит немного пообщаться со старшим поколением, пока он сам будет смущать молоденькую девицу всяким своим словом.

...Когда Марбранд вернул Серсею Ланнистеру, та мило и кротко улыбалась старику, но стоило ему только отойти, как заискрила ехидством с новой силой, увлекая Гериона прочь из Золотого Чертога. Да, народу было много — Тайвин решил отпраздновать наступившую весну с каким то несвойственным им размахом, созвав в Утес Кастерли казалось бы даже самых захудалых вассалов. Истинной причины такого праздника Тайвин не озвучивал. А быть может Герион никаким образом в имеющихся у брата планах не участвовал, поэтому тот и не находил необходимым ставить своего младшего брата в известность. Мысль эта рождает на губах у Смеющегося Льва кривую усмешку, когда проходит мимо множества приглашенных гостей, что ели, пили и веселились. Всем им что-то нужно было от Ланнистеров. Все они хотели погреться в лучах блистательных хозяев Утеса. Прикоснуться к богатству. Прикоснуться к величию. Увидеть хотя бы глазом, как живут самые богатые люди всего Вестероса. Циничная правда жизни.

Длинная каменная галерея выводит обоих Ланнистеров на открытую террасу, с которой можно было полюбоваться Закатным морем и спустится по лестнице, что была чуть в стороне, чтобы попасть на большой внутренний двор, с которого доносились людские голоса. Герион с наслаждением ощутил на своем лице по-весеннему прохладный бриз с моря, прищурился от яркого солнечного света, что больно ударил по глазам, после полутемных коридоров и Золотого Чертога, в котором хоть и было светло, но свет был мягким и рассеянным. Посмотрел на племянницу и уголки его губ вновь дрогнули. Сколько в ней было возмущения, сколько в ней было ехидства и ланнистеровской гордости.

— Не представляю! — наигранно воодушевленно отвечает Герион, забавляясь негодованием маленькой львицы по поводу своего последнего танца и своего партнера. Услышь это Дамон Марбранд, стены Утеса сотряслись бы громогласного хохота. — Серьезно? Прям дохлой кошкой? — переспрашивает Ланнистер, пытаясь удержать на своем лице серьезное выражение лица, хотя это было отнюдь не так просто, когда рядом с тобой маленькая девчушка чихвостит старика за неумелый танец. - Откуда же ты знаешь, как пахнет дохлая кошка, милая племянница? Ты что ее специально нюхала? — скептичная гримаса и короткий смешок от картины, что нарисовало его буйное воображения, как Серсея наморщив свой прелестный носик, подобрав пышную юбку платья, с видом естествоиспытателя склоняется над тем, что когда то было живой кошкой. Уморительно. — Но так уж быть, — примирительно подымает руки. — Уговорила. Еще один танец со мной, чтобы сгладить неприятное впечатление от танца со стариком Марбрандом. — и коротко хохотнув, подхватил Серсею под локоть, намереваясь спуститься во внутренний двор. Дженна говорила, что там можно было посмотреть на жонглеров и лицедеев, что прибыли в Ланниспорт из самого Пентоса, и Герион не был намерен пропускать такое развлечение, раз старший братец решил раскошелиться на них.

— Как ты это могла увидеть? — в веселом недоумении спрашивает Ланнистер. — Она ж глаз от подола своей юбки не подымала. — в притворном возмущении продолжил мужчина, спускаясь по каменной лестнице. — И не смогла связать и пары слов, пока я с ней танцевал. Я конечно подозревал, что я красив, но не столько, чтобы девицы теряли дар речи в моем присутствии. — они спустились во внутренний двор, где людей казалось было столь же много, как и в Золотом Чертоге. Пестрели их одежды, звенели голоса, а в воздухе разлился сладкий запах медовухи и яблок в сахарном сиропе. — Если Дамон зайдет решать вопрос со свадьбой через твоего отца и им обойти каким то чудом удастся затащить меня в септу, мне придется проглотить язык, чтобы не давать клятв. — толи серьезно, толи шутя произнес Герион, и, чтобы отвлечь племянницу от вопросов сердечных и подвенечных, указал на другой конец двора, где толпа людей радостно улюлюкала и хлопала в ладоши. — Ставлю золотого дракона, что это жонглеры. Пойдем посмотрим.

Утес весной был прекрасен. Сбросив серость штормовых дней и промозглость сырых ветров, он преображался, утопая в золотом свете тёплого и мягкого солнца. Сады его зеленели и благоухали цветущими яблонями, вишнями и цветами. Море, наконец, вновь становилось спокойным и до невозможности лазурным у берегов и глубоко синим на глубине. Совсем скоро его Смеющийся Лев сможет покинуть Ланниспорт с Герионом на борту. Совсем скоро его путь вновь будет лежать на восток, в Эссос, где солнце жарче, где люди кожей темнее, где еда острее. Возможно, в этот раз ему удастся найти более существенные зацепки по флотилии Томмена Ланнистера, а быть может это будет просто очередной торговый вояж, из которого он вернётся без сомнения богаче. Звук золотой чеканной монеты так же сладок, как и звук стонущей от удовольствия девицы. Кому, как не урожденному Ланнистеру знать об этом?

Герион прислоняется спиной к парапету и складывает руки на груди. Волосы его трепет легкий ветер, иссушая легкую испарину душного Чертога и танцев. Он щурится на один глаз, смотря на Серсею, что рядом стоит и так же, как и он наслаждается свежестью весеннего бриза, а после весьма убедительно изображает на своём милом личике негодование по поводу несерьёзности самого Гериона и неуклюжего старика Марбранда, который — о, Боги! — пахнет дохлой кошкой. Смеющийся Лев не знал, что в действительности смешит его больше: умильная суровость на лице девчонки и ее попытка придать своим словам веса столь бесхитростным способом, как попытаться отдавить его пальцы на ногах или ее ехидство и хитрющий взгляд зелёных ланнистеровских глаз, когда племянница вдруг смела гнев на милость и пошла с ним под руку, выторговывая у него секреты ведениях турнирных боев.

— И что же тебя конкретно интересует? Меле? Или сшибка? — Герион не выказывает удивления вопросом племянницы. Серсея всегда интересовалась всем, что могло быть интересным, а сам он не считал, что рассказы о поединках, оружие и битвах не для девичьих ушей. — Я, конечно, могу кое-что рассказать, но как ты помнишь, свой последний турнир я проиграл. — принять поражение от кронпринца в турнире, что был два года назад в Ланниспорте, было делом давним, но не менее болезненным для гордости Гериона. Он тогда не добрался даже четверти финала, когда Рейгар вышеб его из седла, словно тряпичную куклу во втором заходе. Копье разлетелось в щепы о его щит, а Быстроногая понесла, сбросив его из седла. Видимо тех нескольких месяцев, которые Герион провёл в тренировках со своей новой лошадью, было недостаточно, чтобы она привыкла к ударам и громким звукам. — И о турнирах все равно больше знает Тиггет. Мы с тобой потом его обязательно расспросим. — обещает Ланнистер. Быть может и сам Герион узнает нечто ещё неизвестное ему.

— А что, мой бы профиль хорошо смотрелся на золотой монете. — Герион вздергивает подбородок, демонстрируя племяннице свой ни разу не ломанный нос, а после не выдержав засмеялся, представляя себе такую монету с его портретом. — Главное найти хорошего чеканщика, чтоб я не получился уродливым слоном на реверсе. А получившуюся монету подарить Мариссе, чтоб у неё, наконец-таки, появился свой собственный золотой Герион Ланнистер. — шутка вышла злой, но и Герион не первый день отбивался от предложения Дамона Мардбранда женится на леди Мариссе и потому, по мнению самого Ланнистера, имел все основания на негодование, сарказм и легкое пренебрежение к этой застенчивой барышне. Быть может, не будь она такой боязливой и... скромной, Герион подумал бы над предложением. Но девица только краснела, заламывала от волнения свои руки и отвечала «да, милорд» или «нет, милорд», словно ничего не другого и не знала. А вечно. Играть первую скрипку Герион хоть и мог, но даже ему это быстро наскучивало.

— Я тронут твоей заботой. — улыбка вышла кривой. Герион смотрел на Серсеи и то, как она смеётся, и не сомневался — она в септе окажется первее него. Такие, как она долго в девицах не засиживаются, а Тайвин сделает все возможное, чтобы свадьба его дочери принесла Утесу выгодный союз вне зависимости от счастья самой Серсеи в этом браке, ведь главное для старшего брата укрепить власть Ланнистеров и Утеса Кастерли. И чуть заметно вздохнув, Герион шагнул с последней ступени лестницы и оказался в разноголосой и пестрой людской толпе, что смеялась, улюлюкала, пила и ела. Внутренний двор превратился в самый настоящий базар, словно сам рынок из Ланниспорта пожелал присутствовать в замке своего Щита, чтобы отпраздновать долгожданную весну. Ланнистер предвкушающие улыбнулся — это была его стихия. Все это: перекрикивающие друг друга люди, запахи еды и напитков, толкотня — было тем, чем Герион жил вне стен Утеса Кастерли, а ещё портовой руганью и звуком хлопающего паруса. Это было то, к чему он сбегал из богато обставленных комнат родового замка. Это было то, что давало ему ощущение и вкус самой жизни. Это было то, что никогда ему не надоест.

Серсея к удивлению Гериона из степенной леди-девицы, что спускалась с ним по лестнице и вела оживлённую беседу, превратилась в маленькую бестию, сорвавшись с места, ловко лавируя между людьми и крича ему через плечо, чтобы он догонял. Он слышал ее смех и видел улыбку, и не улыбаться в ответ не мог. Живая и непосредственная племянница была радостью для его глаз и напоминанием, что, как бы Тайвин не старался вылепить из своих старших детей подобие себя, у него ничего не получалось — они все равно оставались теми, кем они по сути и были, а именно детьми. Они были умными и улыбчивыми, а ещё знающими, как водить взрослых за нос. Серсея пока в этом, кажется, преуспела больше своих братьев. Хотя... Герион не сбрасывал со счетов Тириона, младший племянник был ещё слишком мал, чтобы соперничать со своей старшими сестрой и братом, но пройдёт ещё пара-тройка лет и мальчонка будет главным плутом в их семье и сможет даст фору даже ему самому!.. Но пока Герион довольствовался обществом своей любимой племянницы, что стояла у прилавка с яблоками в сахарном сиропе. Запыхавшаяся, но жутко довольная, она держала в руках деревянные шпажки-прутики, на которых алея глазуриевыми боками, были насажены шесть яблок.

— Лорд Герион, доброго вам дня! — приветливо воскликнул мужчина за лавкой.

— Здравствуй.  — в ответ улыбнулся Ланнистер, и хоть он и не помнил имени мужчины, лицо его было ему знакомо, он не один раз того видел на рынке в Ланниспорте. — Как торговля?

— Благодарю, милорд, хорошо. — от внимания Гериона мужчина расплылся в щербатой улыбке и засуетился за прилавком. — У меня ещё есть яблочки в меду. И сахарные петушки. И карамель. Не желаете?

— О, благодарю! Думаю, нам хватит и этих шести яблок. — Герион указал на яблоки, что уже были в руках у Серсеи, и, нырнув ловкими пальцами в кожаный кошель на поясе, выудил из него серебряного оленя и протянул торговцу. Мужчина приняв монету заходил в учтивом поклоне, подобно морской волне.

— Ну, что, теперь жонглеры? — спрашивает Герион племянницу, когда они отошли от прилавка с яблоками. — И ты не лопнешь случаем? — Смеющийся Лев указывает взглядом на яблоки. Шесть штук было бы много даже для него одного, что уж говорить о девчонке. — Раз уж я заплатил, три из них мои.

Чем ближе они подходили к тому месту, где выступала трупа из Пентоса, тем плотнее была толпа зевак и зрителей. Но стоило ему и Серсее начать пробираться, люди, увидев их, почтительно расступались, давая им дорогу. Многие из них знали Гериона в лицо, а юную Львицу Утеса спутать с кем-то другим было крайне сложно, и потому к краю людской толпы они пробрались без особых трудностей.

— Ооо! — удивлённо протянул Герион, когда прямо перед ними молодой парень в яркой одежде, раскрыв рот, проглотил шпагу. — Такого я ещё не видел. — проговорил Смеющийся Лев и посмотрел на племянницу.

— От многих знаний, многие печали. Ты знала обо этом? — забавляясь над Серсеей, спрашивает Герион. В ее стремлении знать «все» проглядывает это неумение для Ланнистеров желание обладать всем и сразу, неумение делать выбор в пользу того, что действительно желанно сердце. Герион был таким же: он хотел быть лучшим мечником во всем Вестеросе, лучшим капитаном своего корабля, победителем турниров, легендарным воином и тем, кто покорит Рок Валирии. Ему всего этого хотелось. Всего и сразу. И он кидался побеждать в турнирах, подымал паруса в далекие плавания на Восток, проливал чужую кровь в чужих землях за чужих господ, ища славы и признания. Маленькая Серсея была такой же — она желала целого мира, — и Смеющийся Лев был уверен, что не за горами то время, когда Вестерос озарит Светом Запада. — Но так уж и быть по одному секрету обо всем я тебе расскажу. — успокаивающе похлопывает он племянницу по руке. — Жульничать в сшибках разумеется можно. Если ты не боишься убить своего противника, то самый простой способ сжульничать и победить использовать копье не из дуба, а к примеру, из сосны. При ударе копье разлететься в щепки, потому что оно не такое крепкое, как из дуба. А если целится копьем в левый верней угол щита, то всадник с большой вероятностью упадёт со своего коня. Ты же знаешь, в группой схватке верхом главное скинуть противника с коня и тут главное зайти ему за спину. Схватить за панцирь или за бурлет на шлеме и стащить с коня уже не составит труда. В схватке на мечах все ещё проще. Там не толпа, а мешанина из людей. Подножка, подсечка, удар в запрещённое место — все это будет тем, что поможет тебе выиграть. — сам Герион из всех состязаний на турнире любил сшибки, где было все предельно просто и строго, и самое главное, действительно зависело от твоих умений атаковать на ходу, держаться в седле и хорошего боевого скакуна, который прошёл с тобой не один турнир и сшибку. На турнире в Ланниспорте ему не повезло. Но отчаиваться из-за неудачи Герион не спешил. Победа кронприца было достойная и честная. Впрочем слова Серсее с требованием не принижать свои собственные достижения приятно грели душу. Он знал, она не болела за него в том турнире — все женщины от мало до велика восторженно следили за Рейгаром Таргариеном и его победами, в тайне надеясь получить от него по окончании турнира титул Королевы любви и красоты. Но, увы-увы, этим мечтам не суждено было свершится — Меч Зари выбил из седла своего кронцпринца и возложил венок роз к ногам своей Королеве Рейлле.

И все же турниры — это не все, что интересовало Гериона в его жизни. В отличие от того же Тиггета, Смеющийся Лев находил радости жизни и за пределов ресталища: в вине, женщинах, смехе племянников, звуке хлопающих парусов и толчеи самого разношёрстного народа, что обычно собирался в порту, в историях моряков и вояк, в виде Закатного моря и Бухты Жемчужин, со скал которой он любил прыгать в море, в танцах с девицами, пьяных драках. Было так много всего, что Герион любил так же сильно, как и турниры, и из всего этого он, как и всякий другой истиннорожденный Ланнистер, хотел всего и сразу.

...— Ооо, я польщен, что меня оценили по достоинству. — смеётся Герион вместе с племянницей, которой идея о золотом драконе с его профилем пришлась по душе. Это была бы замечательная проделка, думает Смеющийся Лев. Одну такую монету бы он подарил Тайвину со словами о том, чтобы не забывал, как выглядит его младший и самый «любимый» брат, пока он находился в своих далеких странствиях на Востоке. Он уверен, что это взбесит старшего брата не только, потому что было бы бессмысленно потрачено золото на такую прихоть, но и потому, что золотом утеса Герион распоряжаться не имеет права, не говоря уже о том, чтобы посещать свой профиль на реверс монеты. Но вот для Мариссы Марбранд Серсея жадничает золотого дракона с портретом Гериона. Хотя сам Ланнистер считает, что это был бы достойный откуп от дальнейших матримониальных планов с его участием.

— Уж лучше леди Мариссе достанется золотой дракон с моим профилем, чем я! — не преминул вставить Герион, прежде чем тема опять зашла о свадьбах и обещании Серсеи побывать перед ликом Семерых с брачными клятвами раньше него. Герион криво улыбается, находя слова племянницы весьма забавным и, как никогда, правдивыми. Ещё несколько лет и дочь Верховного Лорда Запада будет потрясающей партией для любого достойного ее положения жениха. А вот на что может рассчитывать младший и нелюбимый брат грандлорда, вопрос весьма занимательный. Максимум женитьба на Мариссе Марбранд и захудалая должность в Ланниспорте, на которой он быстрее заработает геморрой, чем первые седины в своих волосах. Нет, такая жизнь не по его душе. Отец это понимал, старший брат — нет. Улыбка Смеющегося Льва стала натянутой и неестественной. Мысли об умершем отце наполняли сердце его горечью и разочарованием. И все же... каким бы не был в последние годы своей жизни Титос, Герион любил его, перенял способность улыбаться в любой ситуации, гордо нести себя даже тогда, когда за спиной, а то и в лицо, говорили ему о его никчемности. И прозвище своё получил в точности, как у отца — в наследство к уже переданному кораблю. Тайвин многое считал слабостью, но улыбку отца и его, Гериона, кажется, самой большой.

Толпа людей взорвалась криками и хохотом, вырвав Ланнистера из его мыслей. Он коротко вздохнул, тряхнул головой и двинулся вслед за норовившей затеряться в людской массе Серсее.

...Племянница выдаёт ему два яблока на шпажке. В красной глазури, от запаха которой во рту сразу появляется слюна. И лишь улыбается девчушке, когда та непосредственно заявила, что не могла не позаботится со своём любимом дядюшке, когда сама с детской непосредственностью принялась за яблоко, да ещё и возражая, что ничуть не лопнет от четырёх оставшихся , которые она припрятала в бумажный кулёк. Смеющемуся Льву хочется смеяться и он, коротко хохотнув, подталкивает племянницу в направлении выступающих артистов.

— Когда я старым стану, ты обо мне тоже заботиться будешь? — в шутку спрашивает Герион. Это было бы забавно. Серсея бы точно не преминула бы упомянуть о его старческом запахе, который ей напоминает дохлую кошку.

...Реакция племянницы на парня проглотившего шпагу была бурной: от удивлённого возгласа и тут же заданного вопроса о том, как он это делает. Герион был согласен — зрелище было же столь восхитительным и волнующим сколь и отвратительным.

— Не знаю. — пожимает плечами Ланнистер, ощущая, как от восторга и отвращения сводит желудок, стоило шпагоглотателю вынуть изо рта практически без малого двадцать дюймов стали. — Но может быть позже я смогу задать этот вопрос. — не без предвкушения сказал Герион. Вполне возможно он найдёт артистов из Пентоса сегодня ночью в одном из портовых кабаков, где за несколькими пинтами хорошего западного эля он выведает их маленькие секреты мастерства. Сам бы он никогда не стал повторять такого трюка, но ведь действительно было интересно, как парень это делал! — Хм, действительно. — несколько задумчиво тянет Герион. Он выуживает из кашеля золотую монету. Касается ее жёлтым боком о выставленную вперёд ладошку племянницы, а после, озорно улыбнувшись и коротко хохотнув, мягко щёлкает ее по носу. — Всегда убеждайся, что действительно выиграла спор, моя дорогая. — он кивает девочке за ее плечо, за которым на смену шпагоглотателю пришли два жонглера с круглыми красными шарами. — Так, что золотой дракон пока побудет у меня. — он смотрит на племянницу и улыбка никак не желает сходить с его губ — уж больно было смешно ее выражение лица. Обиделась поди?..

А жонглеры, не обращая внимания на то, что стали объектом спора двух Ланнистеров, все кидали и ловили свои шары, перекидывали друг другу, жонглировали за спиной и спиной друг к другу. Это зрелище тоже было восхитительным, однако, Герион должен признать, ничто не сможет превзойти проглоченную шпагу.

— Как насчёт того, чтобы двинуться дальше? Твоя тетушка Дженна сказала, что сюда должны были привезти медведя. Взглянуть не хочешь? — спрашивает Ланнистер, когда смотреть на подбрасываемые шары надоедает смотреть.