Злость прорвалась нервными импульсами в голову, когда Скалетта обернулся и окинул взглядом подъездное крыльцо. Его раздражало, что все вокруг было таким тихим и спокойным, раздражали едва слышимые разговоры людей, мирно беседующих за столом в своей квартире. Родная улица, по которой он бежал домой еще мальчишкой, выглядела грязно, запустело и убого. Вито раздражало, что теперь дорога в то место, что он мог с натяжкой, но все-таки назвать домом, вымощена из засохшей крови убитого человека; ведь мало говорить о том, что мама пришла бы в ужас, если бы узнала? А люди всё смеялись. На их месте могли бы быть он и Франческа, если бы не случившаяся трагедия – неудачное стечение обстоятельств. Вито кладет руку поверх ладони сестры и слабо улыбается. Пальцы на ее костяшках касанием напоминают: «я рядом». Фары зажигаются, и перед глазами появляется застывшее в кровавых подтеках тело Райли. Пусть так, если бы оно не лежало в проходе маминой кухни. Если бы не удивленный взгляд на лице, обращенный к Франческе.

Мотор завывает, автомобиль вздыхает и трогается с места. Переулок [прости, мама, мы все исправим] остается позади, а впереди – сплошная кромешная тьма и тонкие прозрачные капли дождя.

— Хорошо, что я взял машину в аренду у старого знакомого с автомастерской, — Вито слегка поворачивает голову к девушке. Он пытается её отвлечь, — да, снова и снова, но что еще ему остается делать? — на что угодно, лишь бы не вспоминала, что случилось несколько часов [минут, секунд – время будто застыло] назад. – В такую погоду можно утонуть в первой же луже.

Чужие фары слепят, и Скалетта едва не въезжает на газон при резком повороте во двор. Он не может не признаться самому себе, что нервничает: его беспокоит состояние сестры, желание засунуть куда-нибудь подальше труп Райли и неуверенность в том, что Джо дома и что он вообще будет рад видеть гостей на своем пороге. Но Вито находит в себе остатки последних сил, разворачивает машину так, чтобы встать у гаража друга и при этом ничего не задеть вокруг. Хочется курить. Сжечь бы дотла всё это. Сжечь бы.

Вито обнимает хрупкие плечи сестры, накрывая её своим пальто от ветра и дождя [ему кажется, что её — слишком тоненькое для такой погоды]. Девушка и так страшно промокла сегодня в попытках смыть с себя всю грязь, что кляксами растекалась по светлой блузке, будто засыхая и на бледной холодной коже. Вито зачем-то опять вспоминает её худые ключицы и затянувшиеся от побоев шрамы, привлекает к себе ближе и заводит в подъезд. Из-под ног, на темной площадке, с громким шипением выскакивает старый облезлый кот: гангстер инстинктивно и дергано лезет рукой за спину, за спасительным оружием, однако Франни вовремя останавливает его, цепко и испуганно хватая за локоть – это ведь всего лишь животное. Курить хочется сильнее.

— Надеюсь, он дома и один, — ворчит Скалетта у самой двери Джо. Раньше его редко можно было застать без веселой компании: одна, а то и две девчонки регулярно к нему заходили. Теперь, кажется, в друзьях так сильно что-то надломилось, что голова болела вовсе не о шмотках и проститутках. «Мальчики наигрались». Еще в прошлый раз повис немой вопрос: а стоило ли оно того?

Вито устало качает головой. Сколько раз еще он будет вот так приползать к Барбаро по ночам, как щенок, которого выкинули на улицу, но не рассказали, что делать и как выживать дальше? Сколько еще раз преданность Джо будет сильнее обыкновенного человеческого эгоизма? Он не обязан помогать Скалетте, но каждый раз делал все, что было в силах, не отчаиваясь, не боясь и нередко пренебрегая даже собственными удобствами и интересами. Но что же Вито давал взамен? Пока лишь только пустые обещания о том, что всегда был честен с Барбаро; что не бросит друга; что разберется с Лео; что все свои грехи искупит. Но не прошло и двух недель и одной единственной встречи, как он вновь стоит на пороге дома Джо в рубашке с красным пятном на груди, нервный и растерянный, да еще держит под руку собственную сестру. Опять, он опять умудрился вляпаться в очередное дерьмо!

Спасибо, что хотя бы одетый.

Вито постучался в дверь так громко, будто гангстер оглох за эти две недели. «Давай же, Джо, открой!». Он прислушался к звукам в квартире: ну, сейчас-то Барбаро бояться нечего, всех Фальконе уже убрали, а китайцы… Триады после того разгрома ресторана понесли такие убытки, что предпочли свои прозорливые мелкие ручонки так интенсивно к кормушке города не тянуть. Во всяком случае, пока что. Да и Винчи их контролируют. «Да где же ты, блять?». Скалетта еще раз постучал, но уже тише, осознав, что вообще-то перегибает палку и такими темпами недолго и дыру в квартиру проделать.

Облегчение пришло почти сразу же, стоило только гангстеру узнать голос друга и щелчок замка с обратной стороны. Вито чуть отступил назад, ободряюще улыбнулся сестре и протянул Барбаро руку, когда, наконец, между ними исчезла преграда. Втроем справиться с проблемой проще, чем делать это вдвоем. Особенно это легко [ага, как же], когда есть независимая сторона.

— Прости, что не при параде, — Скалетта сразу же отмахнулся от Джо, предугадывая его вопрос о кровавых подтеках на рубашке, — со мной все в порядке. Так… может, пригласишь?

Пока Франни и Джо обменивались приветствиями, гангстер снова задумался о том, куда ему везти тело, чтобы от него избавиться; как много времени уйдет на то, чтобы замести следы убийства? Он хотел поскорее закончить с этим, но что делать дальше не имел ни малейшего представления. У Барбаро оставаться нельзя. Похоже, Вито придется увозить сестру из Эмпайр-Бэй сегодня же. Увозить в чертов Нью-Бордо, но главное, чтобы подальше из этого проклятого города, от родительской квартиры, которая окончательно опорочена, но являлась все еще родной благодаря воспоминаниям о матери и отце.

— Франни, ты не возражаешь, если мы с Джо ненадолго выйдем? Я очень сильно хочу курить, — говорит Скалетта, а сам тяжело смотрит на друга. Наверняка Барбаро уже понял, что случилось что-то серьезное. Он знает уже и Вито, и даже Франческу, как самого себя. Только гангстер не хочет рассказывать при сестре: к чему бередить её раны снова и снова?